Женская собственность. Сборник

— Хороший клубный пиджак на него, — сказала она.

Продавец вынес три блейзера: черный, синий и серый.

— Примерь, — сказала она ему.

Он примерил синий. Блейзер сидел на нем идеально.

— На размер больше, — сказала она. Наверное, она уже тогда думала о будущем, предполагая, что у него появится животик. Пока продавец подбирал блейзер большего размера, он рассмотрел ценник. Пиджак стоил три его месячных зарплаты.

— Не потяну, — сказал он. — Мне еще пальто надо покупать.

— Потянешь, я тебе одолжу.

— Я могу отдать только через полгода.

— Куда денешься! Отдашь. Все отдашь, — сказала она.

Тогда он не понял смысла ее слов.

С блейзером не смотрелся его пестрый сирийский галстук. Галстук она выбрала сама в синюю, желтую и красную полосу. Теперь выпирали его коричневые ботинки на микропоре. Она сама сняла с полки черные легкие итальянские ботинки, по цене не намного дешевле пиджака. Зато на долгие годы, утешил он себя. Его пиджак и ботинки положили в красивую картонную сумку с надписью «Босс».

Они шли по улице, и мужчины и женщины смотрели на них. Мужчины, наверное, завидовали его блейзеру и галстуку, каждый хотел бы иметь такое, а женщины наверняка завидовали ей, ни одна бы не отказалась, чтобы рядом с нею шел такой элегантный мужчина.

Она остановила такси, он сел рядом с ней, не очень понимая, куда они поедут, но спросить не решился.

Вышли они у старого доходного дома, построенного еще в конце прошлого века, в котором оказался суперсовременный лифт.

— Что будешь пить? — спросила она, как только они вошли в ее квартиру.

— Что-нибудь холодненькое.

Он надеялся, что в холодильнике окажется пепси-кола, которую он очень любил, или хотя бы фанта, которую любил меньше. Она достала из холодильника кубики льда, бросила их в стакан и залила лед виски. В свободное время он ходил по магазинам и знал цены. В ее двухкомнатной квартире все было дорогое и высокого качества. И шведский холодильник, и виски, и мебель из настоящего дерева, а не из прессованных опилок, как у них с матерью.

— Жарко, — сказал она. — Я в душ.

Из душа она вышла в шелковом халате. Конечно, ей не помешало бы чуть больше попки, и чтобы грудь была хотя на размер побольше, но шелк хоть что-то выделял.

Когда мужчина и женщина оказываются вдвоем в квартире и когда мужчина выпил стакан виски со льдом, а женщина приняла расслабляющий душ и прикрыта только тонким шелком, происходит то, что происходит у миллионов мужчин и женщин, оказавшихся в подобной ситуации. Но и в любви она оказалась руководителем технологического процесса.

— Да, да, — подтверждала она. — Хорошо, очень хорошо. Чуть медленнее. Не спеши. А теперь можно быстрее. Еще! Все! Молодец!

Несколько секунд она лежала, выравнивая дыхание, потом ушла в душ, вернулась уже одетой в брюки и кофту. Дала ему журналы мод, чай с крекерами и начала просматривать папки с документами, делая пометки.

— Я поеду, — сказал он.

— Сейчас закажу такси.

— Не надо, — начал он отказываться. — Доберусь на метро.

Она набрала номер телефона диспетчерской, не заглядывая в записную книжку. Или у нее была хорошая память, или она часто пользовалась такси. Когда он уходил, она протянула ему сто рублей.

— Ну уж нет, — сказал он. — На такси у меня есть.

Она засунула кредитку в верхний карман его блейзера и подтолкнула к двери.

— Ты был замечателен!

— Ты тоже, — ответил он. Она чему-то усмехнулась.

Они встречались еще дважды, потом она перестала за ним заезжать перед закрытием закусочной.

— Я беременна, — сказала она через два месяца после их первой любовной встречи. — От тебя. В последнее время кроме тебя я ни с кем не спала.

Все женщины беременели: и поварихи, и подсобницы, и уборщицы. Если женщина три дня не выходила на работу, и не спрашивая, все знали, что отлеживается после аборта. Когда болели гриппом, то выходили на работу не раньше чем через неделю.

— Поговорим чуть позже, — сказал он. — Я тебе позвоню, и договоримся о встрече.

— Позвони, позвони, — сказала она.

Он не позвонил, надеясь, что она все уладит сама, ведь аборт надо делать как можно раньше.

Обычно беременность у женщин замечают после пяти месяцев. У нее живот начал выпирать после трех. Когда она приезжала в закусочную, он уходил с кухни и отсиживался в подсобке с продуктами, зная, что больше получаса она не задерживается, за день она объезжала все десять закусочных фирм. Но она сама вызвала его в офис. Усадила за стол переговоров, подождала, пока секретарша принесет кофе, и сообщила ему:

— Я была на ультразвуковом исследовании. У меня двойня. Мальчики или девочки — врачи определят чуть позже. А вдруг сын и дочь! Сразу осуществится моя мечта. К тебе никаких претензий. Я подниму детей и одна. Иди, работай и больше не прячься от меня.

Она вышла из-за стола и поцеловала его, на этот раз ему не пришлось приседать: когда он сидел, а она стояла, они были вровень.

— Не переживай. Все будет хорошо!

Она его еще и утешала. Ее стало так жалко, что он, как и при первой встрече, погладил ее по голове.

— Я хотел бы оформить наши отношения, — сказал он.

— Зачем? — спросила она. — Формальности меня не интересуют.