Женщины могут все

— Сможешь. Хочешь искупить свою вину передо мной? — яростным шепотом спросила Пилар. — Тогда сможешь. Мне наплевать на ночь, которая была тридцать лет назад, но не наплевать на то, что случилось сегодня. Ты была мне подругой большую часть жизни. Я не позволю уничтожить того, кого люблю. Что тебе мешает? Гордость? Престиж? Если ты любишь меня, если хочешь искупить ту давнюю ошибку, то сделаешь то, о чем просит София. Тони был ее отцом. Кому решать, как не ей?

— Джерри мертв, — сказала София. — Он убивал, угрожал, уничтожал и делал все это из-за одного эгоистичного поступка моего отца. Теперь все кончилось. Пойду звонить в полицию. А вы посмотрите, что там с Рене. — Она наклонилась и поцеловала Элен в щеку. — Спасибо. За то, что спасла мне жизнь.

Поздно ночью София сидела на кухне и пила чай с бренди. Она сделала заявление для полиции и спасла Элен так же, как Элен спасла ее.

Иногда справедливость не такова, какой бы мы хотели ее видеть. Так однажды сказала Элен. И все же она восторжествовала. Неожиданная справедливость. Плевать на то, что Рене устроила истерику и с пеной у рта доказывала всем — включая прибывших Клермонта и Мейгир, — что Джерри был сумасшедшим, убийцей и заставил ее прийти сюда, грозя пистолетом.

«Кое-кому из змей всегда удается уползти, — думала София. — Потому что жизнь — штука сложная».

Теперь полиция уехала, и в доме было тихо. Увидев вошедших на кухню мать и бабушку, София подняла глаза.

— Как тетя Элен?

— Наконец уснула. — Пилар подошла к буфету и вынула из него две чашки. — Мы поговорили. Все будет в порядке. Она хочет подать в отставку с поста судьи. Похоже, это ей необходимо. — Пилар поставила чашки на стол. — София, я все рассказала маме. Думаю, она имеет право знать.

— Nonna… — София потянулась к ее руке. — Я правильно поступила?

— Ты поступила милосердно. Часто это важнее. Ты молодец, София. Вы обе молодцы. Я горжусь вами. — Она села и вздохнула. — Элен забрала одну жизнь и вернула другую. Круг замкнулся. И больше ни слова об этом. Завтра моя дочь выходит замуж, и в этом доме вновь воцарится радость. Скоро начнется уборка. Пора изобилия. И закончится еще один сезон. А следующий будет твоим, — сказала она Софии. — Твоим и Тайлера. Ваша жизнь, ваше наследие. Мы с Эли уйдем в отставку с первого января.

— Nonna…

— Чтобы факелы не погасли, их передают из рук в руки. Принимай эстафету.

Легкая досада, звучавшая в голосе бабушки, заставила Софию улыбнуться.

— Спасибо, Nonna.

— Ну что ж, уже поздно. Невесте нужно выспаться, да и мне тоже. — Она поднялась, не прикоснувшись к чашке. — Твой молодой человек вернулся на винодельню. Тебе не требуется так много сна.

«Верно, — думала София, спешившая к винодельне. — Во мне так много энергии, так много жизни, что я могу вообще не спать».

Громоздкое старое здание освещали лучи прожекторов. София видела выбитые окна, следы копоти, обуглившиеся кирпичи. И все же оно стояло.

Оно выстояло.

Наверно, он почувствовал ее приход. Во всяком случае, ей хотелось так думать. Вышел из обрушившегося дверного проема, когда она взбежала по ступенькам. Поймал ее в крепкие объятия и оторвал от земли.

— Вот и ты, София. Я решил, что тебе нужно немного побыть с матерью, а потом пошел за тобой.

— Я сама пришла за тобой. Держи меня, ладно? Не отпускай.

— Это я тебе обещаю. — И все же он снова ощутил холодок под ложечкой. — О господи… господи… Когда я думаю…

— Не думай. Не надо, — сказала она и приникла к его губам.

— Я не сведу с тебя глаз ближайшие десять… нет, пятнадцать лет.

— Согласна. Ты здесь один?

— Угу. Дэвид пошел укладывать детей, а деда я отослал. Он еле живой. Джеймс все еще здорово потрясен. Линк повел его ко мне домой, раз уж твоя мать сидит с Элен.

— Отлично. Все так, как и должно быть. — София положила голову на его плечо и посмотрела на винодельню. — Могло быть хуже.

Тай слегка отстранил ее и нежно прикоснулся губами к синяку на скуле.

— Да уж. Гораздо хуже.

— Посмотрел бы ты на этого малого.

Тайлер невольно засмеялся и еще крепче прижал ее к себе.

— Боюсь, меня стошнило бы.

— Ничего, так ему и надо. Он умер с моими отметинами на лице, и я рада этому. Рада, что причинила ему боль. Теперь об этом можно забыть. Навсегда. Поставить крест на прошлом и все начать сначала. Все, Тай, — сказала она. — Мы заново отстроим винодельню и самих себя. Теперь все будет нашим. Компания «Джамбелли — Макмиллан» возродится, станет больше и лучше, чем прежде. Я очень хочу этого.

— Идет. Потому что я хочу того же. Пойдем домой, Софи.

Она подала ему руку и отошла от закопченного, полусгоревшего здания. На небе занимался рассвет. Из-за горизонта показался краешек солнца. Лучшего символа начала новой жизни нельзя было придумать.