Женщины для умственно отсталого

Мы так хорошо начали. Я так долго её ждал. 1800 секунд, на морозе в минут двадцать. Нет, я не жалуюсь. Я даже не обижаюсь. Да и на кого мне, собственно, обижаться? Разве что только на себя… да! Я обижаюсь на себя. Я обижаюсь на то, каким придурком я тогда был. Что я мог сделать тогда, будь во мне хоть капля той уверенности, что есть сейчас, по прошествии чуть больше, чем четырех лет.

Так или иначе, мы пришли. И вот она стоит в двери подъезда, а я стою собираясь с мыслями. Очень долго я проживал ту пару секунд, пока она смотрела мне в глаза. Я успел придумать себе кучу идиотских отмазок, а ещё больше – её отказов. В моих мыслях, она могла оттолкнуть меня, обозвать, хлопнуть дверью перед носом, обозвать, еще раз обозвать!

Прошла её пара секунд, а потом ещё. Только я собрался достать руки из карманов, обхватить её талию и поцеловать в губы, как подъездная дверь открылась. Девчонка, лет десяти, с двумя маленькими собачками вышла на очередную прогулку. Руки остались в карманах. Я не поцеловал её ни в губы, ни в шею, ни ещё куда бы то ни было. Я просто остался стоять, вкопанный в сугроб, позади самого себя, стоило ей разочарованно хлопнуть перед моим носом той злосчастной дверью.

– Извини, но у тебя все равно не было шансов! – отозвалась девчонка с собаками.

Я не ответил ничего. Прикусил язык, словно сделал пирсинг. Выплюнул кровь. Зашел в ближайший магазин и купил пачку сигарет. Закурил. Потушил сигарету о чью-то машину на дворовой парковке и ушел восвояси. Больше я её не видел. Мы не встречались. Навсегда остался в моей памяти только лишь запах её духов. По крайней мере, до этого момента.

0.3

На следующий день, я не смог не написать ей. Мне было обидно. Обидно, и очень стыдно. Она видела мой стыд – тогда у подъезда. Видела мою нерешительность. Я вызвал в ней чувство отвращение. Кто вообще захочет поцеловать прокаженного неудачника, типа меня, который не может решиться даже не пустяшный поцелуй. Или так о себе думал только я? Быть может, она даже не заметила в моих глазах того ужаса и страха? Быть может, она до сих пор, даже спустя целую ночь, думала обо мне иначе? Ох, как я надеялся на подобный исход. Конечно, думать о том, чтобы она винила себя за то, что увидев мою нерешительность, сама не поцеловала меня – было верном идиотизма и эгоизма, но не вините меня строго. Мне было только восемнадцать лет. Я должен был с ней поговорить как можно скорее…

– Ты сегодня немногословна… – заметил я, пытаясь развести её хотя бы на пару смайликов в чате.

– Да как обычно, – холодно написала она, спустя мгновенье, словно отправила мне копию написанной ранее строчки.

Я решил пойти ва-банк.

– Ты не знаешь, что вчера произошло?

– Ты подарил мне пластинку, я сделала себе пирсинг, а потом ты проводил меня домой.

Кажется – это была пустая затея.

– Кстати, как твой пирсинг? – попытался я перевести тему.

– Кстати, выпал.

– О, как! И сколько было крови?

– Много. И ощущение, словно я глотнула гранатовый сок, а выплюнула кровавую мэри.

– Звучит неплохо…

– А к чему ты спросил про вчера?

В моем мозгу хаотично появилась куча ответов, но утром прилив крови к мозгу был недостаточно велик, поэтому я написал:

– Да так… думал, что может быть, мне не показалось…

Внезапно я почувствовал как к горлу подступила рвота. Это все нервы. Я не спал целую ночь. Лег в семь утра, проснулся в девятом часу, а теперь, почувствовал едкий привкус органики.

Выбежав в туалет, я выпустил все, что копилось во мне со вчерашнего завтрака. Больше я ничего не ел. Что-то оранжевое, с кусочками бананов. Или то были не бананы вовсе. Не знаю. Выглядели они, в любом случае, противно. Приобняв унитаз, я просидел в туалете около пяти минут. Пять минут беспрерывной рвоты. Я такое навряд ли забуду. До сих пор во рту этот ужасный привкус. Когда я вернулся, она была оффлайн. «Была шестнадцать минут назад» – вот и поговорили.

Она написала ближе к вечеру. Написала мне сама, когда я собирался с мыслями о новой главы для тогдашнего рассказа. Это не столь важно.

– У меня есть парень, – написала она.

Меня охватила странная буря эмоций. Я оказался подавлен, удивлен, оскорблен, унижен, снова подавлен и в конце концов – разбит.

– И что мы будем с этим делать? – спросил я, в надежде получить искомый шанс.

– Чего? – явно удивилась она. – Понятия не имею. Я не знаю, что ТЫ будешь с этим делать. Просто, прими как факт.

– И все? Вот так просто…

Какого черта я с ней гулял? Без шапки, без шарфа, даже без чертовых перчаток. Рисковал подхватить туберкулез, менингит, остеохондроз, гематомы головного мозга, раковую опухоль в области, не застегнутой ширинки, да что угодно, ёб твою мать! И все это только ради того, чтобы упустив свой шанс, без права на второй, прочитать на мониторе это их бабское, ебанутое: «У меня есть парень».