Женщина в зеленом дождевике

— Конечно, существовала! Как закон природы! — воскликнула Елена Васильевна. — Он его осознал, открыл для человека.

Тут мне пришло в голову, что я когда-то сам писал о врожденных идеях:

— Был такой философ Платон… так вот он уверял, что идеи к людям приходят свыше, душа каждого человека — часть мировой души…

— Так кое-кто думал до эволюционной теории Дарвина. Тогда многие полагали, что человек сотворен богом, а теперь мы знаем правду… В генах человека накапливается и, если хотите, передается по наследству опыт веков, а может быть, нереализованные человеческие мысли, желания, даже фантазия. Вот в чем штука! Пушкин унаследовал от своих предков отнюдь не только внешность и характер.

— Выходит, наука не нужна? Мук творчества не бывает? Тайны природы легко передаются от поколения к поколению? — не без юмора спросил я.

— Тайны? Какие еще у природы тайны? — удивленно воскликнула Елена Васильевна. — У нее нет тайн. Они же в нас самих! Все, что окружает нас, беззащитно. Смотри, слушай, бери, переделывай или запоминай. Вся история науки — это борьба человека с самим собой. Муки творчества — это преодоление своего страха, малозоркости своих глаз, поиск микроскопов и телескопов, чтобы глубже и дальше видеть. Это приручение лошади и изобретение колеса и мотора, чтобы не ходить пешком и не таскать грузы на себе… Речь мы передаем по телефонным проводам, память прячем в книги. Человек беспрестанно усовершенствует сам себя. Об окружающем мире он узнает через органы чувств. Но представьте: если бы мы имели только один орган чувствования — обоняние? Тогда бы и картина мира на сегодняшний день была бы иной. Ведь мы «забросили» свое обоняние, оно у нас не развивается. Сравните наше обоняние с собачьим — собаки улавливают в десять раз больше запахов, чем человек, а насекомые получают информацию об отдельных молекулах, рассеянных в воздухе… Сами по себе вещества ни с каким запахом не связаны. Вообще в природе нет ни неприятных молекул, ни приятных, как нет желанной музыки, вкусовых оттенков. Это метки наших органов чувств. Мы слышим и видим мир, обращаемся к нему со своими психоинстинктивными потребностями, строим догадки, гипотезы, умозаключения. А потом удостоверяемся в правильности или ошибочности своих гипотез.

— Выходит, и творчество можно считать врожденным? — удивился я.

— Да, у детей есть наследственная предрасположенность к творчеству, разве вам это не известно? Только эти способности нужно развивать. Когда-то мы перестали тренировать наш орган обоняния, мы погубили его, как погубили в себе, быть может, и какие-то другие, теперь еще неизвестные науке органы чувств. Они попросту атрофировались. Но иногда, особенно в необычных условиях, в нас просыпается неведомое. Тогда невесть откуда приходит неожиданная информация о природе и о жизни, и мы либо недоумеваем, либо создаем безумные теории и идеи. Думаю, что детей к этому тоже надо готовить. С самого раннего возраста! У человека есть внутренняя память, хранящая опыт предков! Именно она, наследственная память, пробуждается вместе с инстинктами: страхом, состраданием, голодом, страстью… При остром их проявлении пробуждаются и врожденные навыки или то, что им равнозначно. В чем я вижу свою задачу? В том, чтобы обучать детей сознательному творчеству, умело используя врожденные способности… Этим иногда пренебрегают.

— Не обижайтесь, пожалуйста, Елена Васильевна, — подумав, заговорил я. — У меня возникло несколько вопросов. В чем же смысл гордиться своей родословной? У Пушкина множество потомков, но они не могут получить по наследству титул поэта.

— Никто не сумеет отменить любовь детей к своему отцу, к матери, бабушке или прадедушке! — парировала она.

— Пусть так… В чем же заслуги княжны Таракановой перед русским народом, чтобы вы так превозносили ее?

— Она за границей обнародовала завещание матери, составленное с участием Ломоносова и Шувалова. В завещании были пункты об учреждении народных училищ, были пункты «всякое новое изобретение и открытие будет ободряемо и награждаемо…». Но горжусь я не княжной, а всеми моими прародителями, прежде всего родным отцом, родной матерью и еще двумя матерями, воспитавшими меня… В прошлые эпохи жизнь была несправедливой, в моей родословной были и граф Орлов, и еще кое-кто, кого можно даже презирать. Но прежде всего я вижу прекрасные лица крестьян, рабочих, революционеров, героев и мыслителей. Моя родословная накрепко связана с историей России. Зачем же мне от нее отрекаться? Да вспомните-ка, как гордился своей родословной Александр Сергеевич Пушкин!

И она, выйдя на середину комнатки, вскинула руку вверх и стала читать звонко, как девочка:

Смеясь жестоко над собратом,
Писаки русские толпой
Меня зовут аристократом.
Смотри, пожалуй, вздор какой!
Не офицер я, не асессор,
Я по кресту не дворянин,
Не академик, не профессор;
Я просто русский мещанин…