Женщина фюрера

Приветствие сорвалось из ее сохранивших естественные очертания губ с каким-то удивительным придыханием и волнением. И гость, не отдавая себе отчета, встал, обошел вокруг стола, подошел к старику и, отодвинув стоявшее рядом кресло, предложил: «Прошу вас, присядьте», и добавил: «Я рад вас видеть».

Женщина приподняла правую руку, в одно мгновение кавторанг взял ее руку в свою и осторожно прикоснулся губами к ложбинке, где средний палец соединялся с безымянным. Теплая сухая рука Евы подрагивала. Она что-то прошептала своему спутнику, после чего тот, извинившись, сказал:

– Я стар, вы мне простите, вставать не буду, – …и протянул руку для мужского рукопожатия.

Невольно, но как истинный офицер, гость занял положение «смирно», приложив руки плотно к бедрам, а затем быстро отреагировал на протянутую руку. Он ощутил слабое рукопожатие и влажность холодной по-старчески дрожащей ладони. Что пронеслось в мозгу этого старика; воспринял ли он себя в этот миг прежним; кто вообще мог иметь возможность видеть его тут в его старости?

Кавторанг проследовал на свое место, взял лежащий на столе контейнер и протянул мужчине. Чувствовалось, что он охотно взял его в руки; а открыв, вытащил семь работ, семь небольших акварелей и долго всматривался в каждую, учащенно дыша, а затем поочередно передавал их Еве.

Мужчина явно расчувствовался; а она, наклонив седую голову к плечу, залюбовалась акварельным козленком, зовущим кого-то из высокой травы.

– Мне сказали, – наконец произнес он, – что вы встречались с моим генерал-фельдмаршалом фон Манштейном. И мне показалось, что вы чтите моих солдат.

Его реплика не требовала ответа, и гость лишь молча почтительно кивнул. (К слову: Олег Грейгъ действительно написал воспоминания о своих встречах с выдающимся военачальником Второй мировой, с которым встречался по заданию босса несколько раз в его поместье в Германии незадолго до смерти генерал-фельдмаршала; во многом биографическая книга вышла под названием «Битва за Кавказ».)

Затем, пожелав всем приятного аппетита, старик откусил два раза ломтик сыра, затем поверх ломтика положил немного икры и отправил в рот. Его спутница выпила лишь сок, оставив немного на дне. Еще минуту-другую он тоже пил сок, тяжело дыша.

Женщина поднялась первой. И в ту же секунду в нише за ее спиной приоткрылась створка, и оттуда вышел молодой человек в белоснежном костюме. Он, едва прикасаясь, помог старику привстать, отодвинув его стул, после чего Ева взяла мужа под руку, и, обращаясь к гостю, сказала:

– Вы кушайте, наконец. А мы пойдем отдыхать. Спасибо, что вы навестили нас.

И пока они неспешно удалялись, гость, до этого тщательно контролировавший свои чувства, подавлял в себе млщное, превалирующее надо всем желание испить Истории… Конечно, он понимал, что за ним наблюдали, возможно, даже снимали на пленку, а он сказал просто по-русски: «Наплевать», – затем потянулся через стол, взял стакан, из которого пила спутница хозяина, и, ощутив как неистово бьется сердце и вся спина покрылась испариной, прикоснулся губами к тому краю, откуда она пила, и… медленно наклонив стакан, по капле выпил остаток.

Он и вправду физически ощутил прикосновение ко Времени, к судьбам тех, кто занимает первые строчки в ряду вершителей Мировой Истории, где отродясь не водилось ангелов…

Кавторанг старался не рассуждать, а принимать все как есть, чтобы крыша не поехала, чтоб жить в реалиях прагматично, твердо, прямолинейно, без всяких там сантиментов, которые размягчают мозг.

Он вернулся в Москву из Патагонии, сделав несколько пересадок в аэропортах разных стран. В столичном аэропорту его встретил адъютант, и когда они садились в «Волгу», тот кивнул в сторону задней дверцы. Кавторанг понял, что в салоне автомобиля кто-то есть. Были сумерки летнего вечера, насыщенного жарой и смогом мегаполиса, и он не сразу заметил, что это женщина. Она сама открыла дверцу изнутри и протянула к нему прекрасную ручку.

Шикарно одетая и надушенная Рогнеда Павловна излучала бодрость и немеркнущую красоту. И, возможно, это было самое мудрое: прислать за ним женщину…

– Ну-ну, – отчего-то капризно проговорила сценическая прима, – не стойте же. Садитесь.

Митрополитов, имевший в своем ведомстве для работы несколько дворцов, напоминавших о великой эпохе Российской Империи, пригласил своего ведущего референта в одно из этих чудесных строений. Референт прибыл во дворец, благодаря пожеланиям босса сохраненный в изумительном состоянии в одном из переулков первопрестольной (не то ли, что ныне принадлежит МИДу и иногда мелькает в новостной кинохронике?). Без лишних разговоров Митрополитов посадил своего доверенного сотрудника на стул подле себя и предложил принять по рюмочке божественного коньяка «От Луи XIV». Все было, как прежде, и вместе с тем все было уже не так…

Глава 37. В роду Браунов все долгожители