Женитьба под расписку

Она давила на нее все больше и больше, и не только аляповатой роскошью своего декора, просто она напоминала ей о том, о чем думать совсем не хотелось, — о цели, ради которой она приехала в Грецию.

— Никос! Нам обязательно жить на яхте?

— А ты не хочешь? — Никос удивился. Он до сих пор не встречал женщины, которая не пришла бы в восторг от возможности пожить в плавающем дворце.

Но Андреа не такая, как все, напомнил он себе. По разным причинам. Андреа покачала головой.

— А нельзя пожить здесь, на Крите?

Он снисходительно улыбнулся.

— Почему нет? Я позвоню на яхту и закажу номер в приличном отеле. Или, может, ты хочешь виллу?

— А если просто ездить и останавливаться на ночь в какой — нибудь придорожной гостинице? Мы проезжали много таких гостиниц.

Он пристально посмотрел на нее.

— Ты правда этого хочешь?

— Да, хочу! Это будет так интересно! У меня еще никогда не было такого путешествия!

Ее голос звенел от восторга.

— Твое желание для меня закон, моя любимая жена, — с улыбкой сказал Никос.

Пять прекрасных, незабываемых дней Андреа путешествовала с Никосом по острову. Пять жарких, обжигающих ночей она провела в его страстных объятиях. Все сомнения были забыты. Это особые дни, думала Андреа. Такого больше никогда не будет. Значит, надо взять от них все.

У нее больно сжималось сердце при мысли, что им предстоит расстаться. В ушах звучали его слова: «Надо жить, пока мы живы, Андреа. И наилучшим образом использовать то, что нам дано, — ум, сердце, а также тело и чувства».

Она так и сделает — выпьет каждую каплю счастья, впитает в себя каждое мгновение наслаждения и страсти и каждый миг тихого блаженства.

И растянет эти мгновения на всю жизнь.

Время снова восстановит свое течение, и ей придется смириться, как бы это ни было тяжело. Андреа как никто другой знала, сколь скупа человеческая жизнь на счастье. Примером тому ее мать. И все-таки Андреа была уверена, что она ни за что не отказалась бы от короткого счастья с любимым человеком, будь такое возможно, пусть даже за ним последуют долгие пустые годы…

И со мной будет то же самое…

Когда они в свой последний вечер на Крите подъехали к причалу и Андреа увидела на фоне багрового заката стоявшую на якоре яхту, она была близка к отчаянию. Ее счастье подходило к концу, чтобы никогда больше не повториться.

Я люблю его, подумала она. Я люблю его.

Она никогда не отречется от этих слов.

И никогда никому их не скажет.

Андреа бесцельно бродила по палубе яхты, которая быстро, уверенно шла к Пирею. Небо на востоке начало светлеть. Скоро рассвет, подумала Андреа. Никос спал в каюте, обессиленный любовью.

Это был последний раз, с тоской подумала она.

Андреа уставилась невидящими глазами на море, чувствуя, как прокатываются волны под килем роскошной греческой яхты.

Все это было похоже на сон. Действительность ждала ее дома: сырая муниципальная квартира, в которой она прожила всю свою жизнь, душащие их с Ким долги — чтобы оплатить лечение Андреа, мать взяла денег в долг под грабительский процент, ведь она не могла представить в качестве гарантии какие-либо ценности.

Для того я и приехала в Грецию, чтобы освободить ее от этого бремени, дать ей наконец хоть немного счастья и покоя.

Никаких препятствий к этому больше не было — деньги лежали на ее счете в банке. Оставалось лишь приехать домой и начать их тратить.

Бросив Никоса.

Ты его никогда больше не увидишь, никогда не обнимешь его, никогда больше вы не будете заниматься любовью.

Холодный ветер обдал Андреа, продувая насквозь легкий шелковый пеньюар. Она передернула плечами.

Ну и что? Ну и что, что ты влюбилась в Никоса Вассилиса? Он тебя не любит. Он женился на тебе, чтобы завладеть дедовой компанией. А если он соблазнил тебя и затащил в постель, так это так у них положено, у греков, спать со своими женами, пусть даже у жены безобразные ноги. Нет, конечно, он был очень добр к тебе, освободил тебя от страхов, сделал тебя женщиной. Но он не любит тебя, и твоя любовь ему не нужна.

Это не входит в его планы и вряд ли входило.

Андреа поплотнее запахнула пеньюар, который не мог защитить ее от холода, проникшего в самое сердце.