Женитьба Элли Оде [сборник рассказов]

Она и Ханкули ещё на рассвете тайком от людей позвали себе помощников, зарезали двух баранов и готовили теперь шашлыки, плов, пекли хлеб, кипятили чай для всадников и молодых женщин, которые должны были приехать за невестой.

Они с головой ушли в эти хлопоты. А время шло. Солнце поднялось уже на высоту птичьего полёта. Ханкули и Тяджгуль приоделись, то и дело посматривая за ворота на улицу — не едут ли всадники. Но их всё ещё не было видно, и это уже начинало беспокоить Тяджгуль.

— Что ж это такое? Давно всё готово, а они почему-то не едут, — недоумевала она.

— Э, что ты понимаешь! — сказал Ханкули. — Они ждут гостей из района, а может быть, даже из Ашхабада. Нельзя же без них…

И в самом деле, в это время по улице, поднимая пыль, проехала потрёпанная легковая машина, в которой сидели какие-то незнакомые городские люди.

— Ну вот, я тебе говорил! — почёсывая бороду, сказал Ханкули. — Сейчас приедут.

Тяджгуль заволновалась и побежала в дом, чтобы предупредить Бахар. Но, переступив порог, она вдруг застыла в недоумении. Свадебное платье, тюбетейка и драгоценные украшения в беспорядке валялись в углу, а девушки не было.

— Ой! — дико закричала Тяджгуль, схватилась за голову. — Эта бесстыдница сбежала!.. Она опозорила нас на весь свет!

— Да что ты, дура, глотку дерёшь! — закричал Ханкули. — Куда она могла сбежать? Наверное, побежала на минутку к невестке.

— Да как же не сбежала? Ты посмотри только… Она ничего не надела, всё побросала.

Ханкули заглянул в дом и, нахмурясь, затеребил седую бороду.

— И давно её нет?

— Да не знаю… Не видела, как она прошмыгнула. Утром она надевала платье, и вот оно тут, а её нет…

— Эх, старая дура! Тебе бы верблюдов пасти, а не дочь растить!

Ханкули разразился было страшной бранью, но вдруг посмотрел на ворота и замолк. Приосанился и закашлял в ладонь.

Во двор вошёл секретарь правления колхоза и двое незнакомых городских людей. Один из них, толстый, в очках, с портфелем, вежливо поздоровался с Ханкули. Хозяин засуетился:

— Добро пожаловать! Заходите, заходите в дом! Эй, жена, постели-ка скорее ковёр!

Во двор въехал колхозный фургон, на котором сидел конюх Махмуд, и остановился возле дома.

«Ой, Бахар! — подумала Тяджгуль, торопливо расстилая ковёр. — Вот уж и гости пришли… Где теперь её искать?..»

— Нет, нет! — сказал человек в очках. — Не беспокойтесь! Мы на минутку, по делу. Это вы Ханкули Байрам-оглы?

Ханкули беспокойно кашлянул в ладонь и сказал:

— Да, я Ханкули…

— Так вот мы из прокуратуры. Скажите, пожалуйста, председатель колхоза Елли Оде-оглы вчера вечером присылал вам баранов и кое-какие вещи?

Человек в очках открыл портфель, вынул бумажку и стал перечислять:

— Семь баранов, пять пудов рису, пять пудов муки, полпуда топлёного масла, три пуда кунжутного масла. Правильно?

— Да, как будто так… — подтвердил Ханкули и, поперхнувшись, опять закашлял.

— Видите ли, — всё так же спокойно и вежливо продолжал человек в очках, — всё это принадлежит колхозу, а вовсе не Елли Оде. Он украл это самым бессовестным образом.

— Как украл? — удивился Ханкули. — Он же мне сказал, что всё это его, он сам заработал. Как же так?

— А так! Он не только это украл. Он присвоил себе немало того, что должен был раздать колхозникам по трудодням. Он, конечно, ответит за это. А сейчас разрешите взять всё, что он прислал вам.

— Да берите, берите! — замахал руками Ханкули, перепугавшись, как бы и его не притянули к ответу. — На что мне ворованное!.. Только я ничего этого не знал. Честное слово!

И вместе с конюхом стал складывать в фургон все дары щедрого Елли Оде.

Тяджгуль, бормоча себе под нос: «Ай, боже мой, какой позор!», тоже поспешно связала в платок шёлковое платье, тюбетейку, шитую серебром, дорогие украшения и сунула в фургон.

Затем все сели на повозку и поехали.

А конюх следом за ними погнал пять баранов.

— А где же ещё два барана? — вдруг строго спросил человек в очках.

«Да вот они, в казанах!.. Всё ещё целы…» — хотел сказать Ханкули, но постыдился и только виновато почесал переносицу.

— Так я вас, Ханкули-ага, попрошу сейчас же следом за нами прийти в правление колхоза.

И Ханкули поник, ссутулился и уныло побрёл за ворота. Тяджгуль стояла у порога, смотрела ему в спину и дрожала от страха, как в лихорадке.

Муж вернулся уже после обеда сильно расстроенный.

— Ну как, Ханкули? — робко спросила Тяджгуль. — Всё ли благополучно?

— Э! — махнул рукой Ханкули. — Я всегда говорил: все эти моты — подлецы и негодяи! Кто не бережёт копейку, обязательно сядет за решётку. Хорошо, что я ещё выпутался…

— Ну, слава богу! — с глубоким вздохом облегченья сказала Тяджгуль. — Но где же Бахар? Куда она делась?

— Э, Бахар!.. Бахар твоя замуж вышла! — закричал Ханкули.

— Как замуж? — всплеснула руками Тяджгуль. — Что ты болтаешь?.. Как же так? Ни отцу, ни матери ничего не сказала!..

— Теперь не сказывают, сами замуж выходят…

— Да за кого же?

— Да за этого… сына Акмамеда, Мурада, что недавно из армии вернулся.

— О! — вдруг вся посветлела Тяджгуль. — Ну что ж, это хорошо. Он хороший человек!