Жених напрокат

И вот мне перевалило за двадцать. Сначала казалось, что все кончено. Раньше, когда я слышала, как мои знакомые несколькими годами старше жалуются, что молодость прошла, то испытывала гордость, ибо еще не пересекла опасную черту. У меня-то было много времени. Примерно в двадцать семь, когда мне перестали слать поздравительные открытки с упоминанием возраста и я начала удивляться тому, как быстро бежит время (вспоминая ежегодные мамины монологи на Рождество), у меня начали появляться морщинки и первые седые волосы. В двадцать девять я ощутила настоящий ужас и поняла наконец, что однажды мне стукнет тридцать. Но не сейчас. Пока я не разменяла четвертый десяток и еще могу сойти за выпускницу колледжа.

Я поняла, что тридцатилетие — это именно тот возраст, когда тебе столько лет, на сколько ты себя ощущаешь. Поняла, что, исходя из природы вещей, тридцать лет — все еще молодость. Но другая. Уже позади те зрелые годы, когда, например, хорошо бы родить первого ребенка. Поздно начинать и тренироваться, чтобы, скажем, участвовать в Олимпийских играх. Да и если тебе суждено долгожительство, ты уже проделала треть пути. И потому я все время ощущала некое беспокойство, притиснутая на диване гостями во время праздничной вечеринки, которую по случаю моего дня рождения организовала Дарси — по- прежнему моя лучшая подруга.

Завтра наступит то самое воскресенье, о котором я впервые задумалась в пятом классе, разглядывая календарь в телефонной книге. Завтра я разменяю четвертый десяток, и еще одна глава моей жизни будет окончена. Примерно те же чувства испытываешь в сочельник, когда до Рождества остаются считанные секунды, а ты не знаешь, хвататься ли за фотоаппарат или еще подождать. Обычно я хватаюсь за фотоаппарат и потом жалею, что снимки не удались.

Чувствую разочарование и думаю, что праздник будет куда веселее, если не придавать ему такого большого значения и не пытаться анализировать, чего я добилась и к чему стремлюсь. Сегодня, как и в сочельник, начало и конец многому. Не люблю ни начинать, ни заканчивать. Всегда предпочитала середину. Хуже всего, что сейчас, на исходе молодости и на пороге так называемого среднего возраста, я впервые в жизни понимаю, что ни к чему не пришла. Мои стремления просты: работа, которая бы мне нравилась, и мужчина, которого бы я любила. И на исходе третьего десятка я вынуждена признать, что счет пока два — ноль не в мою пользу.

Во-первых, я адвокат в одной из нью-йоркских контор. Стало быть, по определению — ничтожество. Работа юриста ничуть не похожа на то, что преподносил наивным телезрителям сериал начала девяностых «Закон и порядок», после которого молодежь хлынула на юридические факультеты. На рабочем месте я занимаюсь самоистязанием, обслуживаю безмозглых, трусливых клиентов, берусь за самые скучные дела и постепенно начинаю люто ненавидеть то, что делаю ради хлеба насущного. Вспоминаю расхожую в среде адвокатов фразу: «Ненавижу свою работу и скоро ее брошу». Как только выплачу все долги. Как только получу премию за истекший год. Как только найду что-нибудь подходящее, дабы окупить расходы. Или кого-нибудь, кто возьмет их на себя.

Что касается второго пункта, то в городе с десятимиллионным населением я абсолютно одинока.

У меня полно друзей, что подтверждается их массовым присутствием на сегодняшней вечеринке. С ними я ходила кататься на роликах и проводила лето в Хэмптонсе; частенько мы встречались после работы, чтобы пропустить пару кружечек. Вдобавок у меня есть Дарси, моя лучшая подруга, и это святое. Но всем известно, что просто друзей недостаточно. Я вовсе не планировала остаться в одиночестве на четвертом десятке, даже в самом его начале. Я хотела замуж — с двадцати лет мечтала надеть фату. Но потом поняла, что нельзя ничего расписать заранее — так оно и вышло. И в итоге разменяла четвертый десяток с четким осознанием того, что одиночество меня страшит, а возраст заставляет чувствовать себя еще более одинокой.

Ситуация кажется мне тем более гнетущей оттого, что моя лучшая подруга работает в известном пиар-агентстве и собирается замуж. Дарси по-прежнему везет. Наблюдаю за ней сейчас. Она рассказывает какую-то историю кучке гостей, включающей и ее жениха. Декс и Дарси — замечательная пара, оба стройные и высокие, у обоих темные волосы и зеленые глаза. Несомненно, одна из самых красивых и холеных пар в Нью-Йорке. Вот, например, они покупают хрусталь и фарфор; вы можете ненавидеть их за их упоение собой, но не в силах удержаться от того, чтобы не смотреть на них, пока сами подыскиваете на том же этаже универмага не слишком дорогой подарок для какой-то там годовщины, на которую вас пригласили. Начинаете разглядывать на Дарси ее обручальное кольцо — и тут же жалеете об этом. Она замечает ваш взгляд и пренебрежительно осматривает вас с ног до головы. Вам делается неловко за то, что вы отправились в магазин в теннисных туфлях. Она скорее всего подумает, что вам не хватает денег на обувь. И, купив наконец свою вазу, вы быстренько смываетесь.