Жених для ящерицы

Листая журналы, я искала ответ на вопрос: как можно соблазнить мужчину, не прибегая к короткой юбке, карминной помаде, декольте критических размеров и вихлянию бедрами? Может быть, представители сильного пола реагируют еще на что-то, чему я могу научиться? Или интеллект не играет никакой роли в деле соблазнения нужного самца?

Книжки, написанные авторами-женщинами, в один голос уверяли: имеет.

Умная женщина с рациональным складом ума может получить желаемое, не прибегая к дешевым, затасканным приемам.

Нужно только смотреть в рот намеченной жертве, искренне восхищаться, не боясь переборщить, грубо льстить и во всем демонстрировать беспомощность. Всего-то!

Раз плюнуть деревенской жительнице, прожившей большую часть жизни без мужчины в собственном доме с огородом!

И, словно издеваясь надо мной, авторы-мужчины утверждали обратное: для того, чтобы заставить мужчину охотиться, надо играть с ним (как не вспомнить Дарью?), провоцировать, быть остроумной, ядовитой, стервозной – роковой женщиной.

На ум приходили Манон Леско и Шэрон Стоун – женщины, коллекционирующие разбитые сердца, кошельки и виллы с яхтами.

Дама пугала вероломством.

Следуя инструкциям, я должна была отрабатывать технику обольщения на коллегах, попутчиках в автобусе, покупателях в магазинах, прохожих и прочее, и прочее…

Последовательно: взгляд в упор, полуулыбка, смущение.

Сколько я ни тренировалась, держать взгляд не могла, трусила и прятала глаза. К слову сказать, подопытные мужчины смущались не меньше моего, нервничали и тоже прятали глаза.

Между тем все продолжалось без изменений – я ездила на работу, брала пробы, выдавала анализы, по-прежнему задавала себе вопрос: «Господи, ну почему я не ящерица?» – и, как солдат на плацу, отрабатывала походку топ-модели, все реже вспоминая об авторе послания.

Весна – лучшее время для обольщения – проходила впустую.

«Неужели все зря?» – спрашивала я себя.

С веранды, где обычно я сидела, погруженная в размышления о жизни, был виден по-зимнему голый сад, за садом как на ладони лежал двор дома номер 11.

«Через месяц-полтора соседний дом полностью закроет зелень», – без видимой связи подумала я.

Вдруг за забором наметилось движение: дверь открылась, в проеме мелькнул парень с голым торсом, на улицу вырвался лабрадор – палевый красавец.

– Тихон, гуляй, – велел хозяин пса и приступил к упражнениям на перекладине под притолокой.

Я успела несколько раз сбиться, пока считала, сколько раз подтянется этот деятель.

Затем сосед вышел на крыльцо, положил одну ногу на перила, потянул руку к носку. Поменял ногу. Я затаила дыхание: тело у парня было просто великолепным. Гойко Митич, Сильвестр Сталлоне – ни дать ни взять.

Меня прошиб озноб, кожа стала гусиной. «Вот это да-а!» – выдохнула я, решив в срочном порядке установить дипломатические отношения с приграничной территорией и выяснить, чем занимается сосед. Что у него с лицом, что с голосом? Может быть, он спасатель? Или пожарный? Или десантник?

Воображение рисовало пылающий Дом малютки, заложников в Дагестане, подорвавшуюся на противотанковой мине БМП или сбитый в Грузии украинскими инструкторами противовоздушной обороны наш самолет-разведчик.

Сосед с рельефной фигурой продолжал растяжки – теперь он садился на шпагат.

«Вряд ли он вообще помнит, что устроил кому-то грязевую ванну, – без труда убедила я себя, – сейчас пойду и посмотрю ему в правый глаз».

Я накинула цветастую шаль и по всем правилам дефиле выплыла на крыльцо.

В тот же миг брутальный сосед кинулся в дом, будто его застали за развратными действиями в голом виде!

Забытый на улице Тихон возмущенно затявкал, просясь в дом.

«Успокойся! – уговаривала я себя всю дорогу на работу. – Мало ли что ему показалось! Это ничего не значит. Он, скорее всего, не рассчитывал, что в половине пятого утра кто-то может его увидеть. И что? Ну увидел кто-то, подумаешь, нежности какие! Барышня в бане, что ли?»

В лаборатории я окунулась в работу, и анализы полностью вытеснили из головы соседа и его неадекватную реакцию.

Я уже отдала справку Василию Митрофановичу и собиралась уходить домой, когда ко мне заглянул Гена Рысак и предупредил:

– Витольда Юрьевна, ты мне нужна. Минут через пятнадцать зайди.

– Зайду, – кивнула я.

– Ты что-то решила с паями твоим и матушки? – встретил меня вопросом наш горе-управляющий.

– Ген, тебе не все равно? – закусила я удила.

– Ты понимаешь, что твое упрямство мешает нашим планам?

– Нет, не понимаю, – честно призналась я, разглядывая управляющего.

В окружении телефонных аппаратов, два из которых не работали, карты на стене (как будто Гена планировал крестовый поход на авторов земельной реформы), когда-то желтых коротких штор и офисной мебели в духе загнивающего социализма Гена являл собой странный гибрид апологета коммунизма и делового человека.