Жена напрокат

— Правда. Но если не веришь, — усмехнулся Даниил. — Можем подождать год. Потом получение наследства будет уже не актуально. Всё перейдёт академии искусств. Хорошая гарантия моих сильных чувств к тебе?

Я сама обвила Даниила руками за торс.

— Даже не знаю, Даня.

Но вопреки своим словам я поднялась на цыпочки и потянулась к его губам. Даниил тотчас же подхватил меня, чтобы лица оказались на одном уровне.

— Ты очень маленькая и хрупкая, Мышка!

— Нет. Это просто ты большой и сильный, — улыбаюсь я, проводя губами по его губам.

Я теряю связь с реальностью, оказываясь с ним так близко. Взрывоопасно. От яркого желания начинает бурлить кровь и становится трудно дышать.

Даниил целует моё лицо, зацеловывает его, не оставляя без внимания даже самый последний сантиметр. И только потом он возвращается к моим губам, отвоёвывая у меня право быть моим любимым и единственным.

Рокочущий рык срывается с упрямых мужских губ. Даниил подхватывает его и вбивает глубоко мне в рот своим языком.

Так хорошо и сладко не было уже давно. Безумно страстно, но с послевкусием щемящей нежности.

— Даня-а-а… — шепчу между поцелуями, которые он растирает на моих губах. — Люблю тебя.

Он замирает, отстраняется.

Мы смотрим друг другу в глаза, успевая подмечать все детали: блеск во взгляде, тень от ресниц и шумное дыхание, одно на двоих.

Оно ураганным штормом вырывается из груди под барабанную дробь бьющихся сердец.

— Повтори, Мышка? Не верится… — срывающимся шёпотом просит Даниил.

— Люблю, — растягиваю это слово.

Даниил счастливо улыбается и мягко привлекает к себе.

— Мне хочется тебя сдавить до хруста, зацеловать так, чтобы ты не могла даже стонать.

Я прикусываю его губу.

— Придётся тебе быть сдержанным. Врач прописал мне половой покой.

Голодный взгляд Даниила сменяется ждущим и тоскующим.

— Долго?

— Не скажу. Узнаешь, когда будет можно. А пока жди!

Провожу пальчиками по его лицу. Даниил зажимает мою ладонь, целуя.

— Хорошо-о-о-о, — соглашается он. — Это будет чертовски непросто, особенно если учесть, что мы снова будем жить и спать вместе. Но я готов пойти на эту жертву.

— Подожди, когда я согласилась снова жить с тобой? — игриво возмущаюсь.

— Только что. Когда сказала, что любишь меня. — Даниил наклоняется, целуя меня. — Моя…

Эпилог

Спустя два года

— Почему ты не захотел давать интервью? — спросила я у мужа.

Мы ровным неспешным шагом прогуливались по дорожке от здания Академии искусств в сторону парковки.

— Зачем? Я пожертвовал средства не для того, чтобы поставить галочку в графе исполнено. Просто это мои обязательства перед бабулей. Я же бабушкино фортепиано расколотил. Конечно, бабуле, царство ей небесное, уже не возместить этот ущерб. Но она любила эту академию и посвятила ей всю свою жизнь. Так что будем считать пожертвование средств возвратом долга бабуле. И дань её памяти. Как ни крути, если бы не бабулино условие в завещании, я бы ни за что не встретился с тобой!

Я поцеловала мужа. Мы с Даниилом были женаты уже полтора года.

Всё-таки я приняла его предложение.

Я родила дочку, которую мы назвали Алёной.

Все эти события произошли до даты вступления в силу бабушкиного завещания. Так что Смолякову удалось и семьёй обзавестись, и укрепить материальное положение.

Я мельком посмотрела на любимого.

— Что такое, Мышка?

— Ничего, любимец фортуны, — ответила я с улыбкой. — Просто день был очень сумбурный и насыщенный.

— Хочешь отдохнуть в кроватке?

— Боюсь, в кроватке с тобой не отдохнёшь, Даня! — призналась я. — Но я не откажусь провести время с тобой. Ты же знаешь.

— Знаю, горячая девочка!

Даниил прижал меня к себе плотнее.

Вихрь эмоций вновь захватил меня в свои тиски, не давая ни единого шанса на спасение.

— М-м-м… Я бы тебя не отпускал! — признался Даниил. — Но надо сына забрать из секции и за дочкой к твоим родителям заехать.

— Да, надо! — улыбнулась я.

Мирон сегодня был, как никогда ранее, сосредоточен. Сын залез в машину, на заднее сиденье.

— Где Даня? — спросила я.

— Папа с тренером болтает. Они любят болтать, — вздохнул сын.

Я посмотрела на серьёзное лицо сынишки.

— Что-то случилось, Мирош?

— Ничего! — буркнул в ответ сын.

— Ничего — это не ответ. Рассказывай.

Мирон метнул взгляд в сторону спортивной школы.

— Что-то не так с хоккеем? — догадалась я.

— Я стараюсь, — скупо ответил Мирон.

— Мирош, если ты будешь молчать, я не смогу тебе помочь.

Мирон подумал немного, а потом быстро сказал:

— Я тоже хотел быть хоккеистом, как папа!

— Сейчас ты ходишь на хоккей. Тренер говорит, что ты делаешь успехи, — сказала я, прекрасно зная, что сын держится уверенной середины, не хватая с неба звёзд, но и не плетясь в самом конце.

— Да… Я стараюсь. Папа мне даже клюшку подарил с подписью того бородатого канадца со смешной фамилией! На удачу.

Сын тяжело вздохнул.

— И? Мирош, давай договаривай, как есть. Не нравится хоккей?

— Нравится. Но не так чтобы очень, — нехотя признался сын.

— И всё? — с облегчением рассмеялась я.

— Да.

— А что тебе нравится?

— Бокс. Я с Димкой ходил, тренер сказал, что у меня удар будет хороший!

— Хорошо, Мирош. Тогда почему ты папе не скажешь? — спросила я.