Жена моего босса

Правда, с Ольгой они что-то не поладили, жена сердилась, ворчала: «Превратили дом в форт Боярд. Я выйти подышать спокойно не могу, из-под каждого куста гаркают: «Здравствуйте, Ольга Николавна!» Но это ничего. Оля молодая еще совсем, горячая, злится, мечется – привыкнет, никуда не денется. Жизнь дороже.

Собственно, потому он и взял сегодня с собой Руслана, что доверял парню больше, чем кому бы то ни было из своих людей. Дело предстояло не то что бы очень серьезное, но достаточно неприятное и непредсказуемое. Вчера Муромец сказал Мише:

– Поскреб я по сусекам, Мишаня, и раздобыл вот что: Кирпича твоего видели с Леликом Геворкяном за пару дней до взрыва.

– Откуда знаешь? – весь подобрался Миша.

– Так, сорока на хвосте принесла, – протяжно отозвался Муромец, подпустив былинного тумана в выцветшие глаза. – Слухами земля полнится.

– Слышь, Василиса Премудрая, кончай свои сказки, без них тошно, – скривился Миша. – Понял тебя. Буду действовать.

Он до последнего не хотел верить, что Кирпичный, свой мужик, который столько лет у него работал, ссучился. Но Ванька Муромец непроверенную информацию сливать бы не стал. Теперь нужно было разобраться с этим паскудным делом, и поскорее. Через два дня Чернецкому предстояло лететь в Красноярск, на переговоры с поставщиками, и оставлять жену одну в непонятной, стремной ситуации не хотелось.

Они поднялись на этаж Кирпичного, Миша позвонил в дверь, и Руслан тут же оттеснил его в сторону, сам вытянулся перед дверью. Это он молоток, если будут стрелять через глазок, Мишу не зацепят.

Дверь открыла жена Кирпичного Аня, в черном шелковом халате, аппетитно топорщившемся на пышной груди, под ноги кинулся пятилетний сын Олега – Витька.

– Все хорошеешь? – улыбнулся Миша Ане. – О, здорово, пацан. Ну-ка, держи! Он вытащил из пакета массивную картонную коробку.

– Ух ты, Лего Стар Ворз, – обалдело заорал Витька.

– Как обещал, – Миша потрепал мальчика по волосам.

– Спасиб, дядь Миш, буду собирать! – затрещал пацаненок, но Миша уже не слушал, сверкнул на Аню сузившимися зрачками:

– Где наш болезный? Проведать хочу!

Аня провела их с Русланом в спальню, где с кровати поднялся Кирпич в домашнем спортивном костюме, держа на весу забинтованный обрубок кисти. Миша кивнул Руслану, чтобы оставался у двери, сам же подступился к Кирпичному с расспросами: как здоровье, что врачи говорят. И пристально следил при этом за реакцией, за мимикой, малейшими жестами бывшего телохранителя. Через пару минут Миша уже был уверен: Кирпичный – предатель. Не зря так наливалась соком его свекольная рожа. Продал, сука! Столько лет в одной тачке со мной просидел, жене моей руку целовал, с пацанами в футбол гонял – и продал!

– Скажи мне, Олежек, – вкрадчиво начал Миша. – Как же так вышло, что ровно в ту ночь, перед тем, как меня завалить пытались, все камеры слежения во дворе вырубились и ничего не записали?

И, не давая Кирпичникову опомниться, Миша одним прыжком бросился на него, сбил с ног и приставил к подбородку узкое дуло:

– Слил меня, падаль, а? Сколько тебе Геворкян забашлял за мою жизнь?

Кирпичников, будучи вдвое массивнее и тяжелее Миши, забился под ним, как подстреленная птица, затрясся, лицо его сделалось совсем уж апоплексического цвета. За дверью спальни закричала Аня:

– Что происходит? Олег, немедленно открой!

Но Руслан молча, не вмешиваясь в происходящее, подпер дверь богатырским плечом.

– Мишаня, я клянусь, это не я, не я это! – задыхаясь, бормотал Кирпичников.

– Врешь, сука, – Миша, точно размахнувшись, несильно стукнул того рукояткой пистолета в зубы.

Давясь хлынувшей кровью, облизывая разбитые губы, Кирпичников вдруг заплакал:

– Миша, я все скажу, все. Лелик заплатил мне, ему документы были нужны твои, по Инвестбанку. Я не хотел Миша, но… Аньке тачку новую приспичило, она весь мозг мне проела. Миша, я…

– Мало я платил тебе, сучья ты рожа, – просипел Миша, с отвращением глядя на конвульсивно подергивающуюся окровавленную рожу бывшего телохранителя. – Говори дальше, гандон штопаный.

– Я отключил камеры, чтобы бумаги у тебя в кабинете взять. Но больше я ничего не делал, клянусь, Мишаня! Это не я прицепил торпеду, ей-богу! Ну зачем бы я сам туда полез, если б знал, что там взрывное устройство? – Кирпичников попытался высвободиться, но Миша не дал ему этого сделать. – Миша, ну зачем бы я стал калечиться, руку себе отрывать, сам подумай! – заверял Олег.

– Ты, ублюдок, совесть себе за бабло оторвал, не только руку, – сплюнул сквозь зубы на пол Миша.

Кирпичный забулькал, завсхлипывал, сплевывая кровью, попросил:

– Миша, не вали меня здесь, прошу тебя. Здесь пацан мой, жена, не хочу, чтоб они видели.