Жена-девочка

И следующее мгновенье доска отделилась от челнока, который все еще быстро двигался к корме. Это сбросило ее второй конец прямо вниз, в бурлящую воду; но прежде, чем это случилось, человек, скользнувший вниз, обхватил подвергавшуюся опасности девочку сильной рукой и перенес ее назад, за перила парохода!

Вся неприязнь, накопившаяся между сэром Джорджем Верноном и капитаном Майнардом, бесследно исчезла, ибо именно последний был тем, кто спас ребенка.

Когда они расстались после высадки в Ливерпуле, джентльмены крепко пожали друг другу руки и обменялись визитными карточками — на карточке английского баронета, приглашавшей революционного лидера посетить его имение, был адрес: «Вернон Парк, Севеноакс Кент.»

Излишне было сказать, что Майнард обещал принять приглашение в свое время, а адрес этот зафиксировался в его памяти.

И вот теперь, сильнее чем когда-либо, он чувствовал, что странный прогноз реален, поскольку видел лицо девочки, ее глубокие синие глаза, смотревшие с благодарностью из окна вагона, который увез сэра Джорджа и его семью с пристани.

Его пристальный взгляд отражал его розовые мечты; и еще долго, уже после того, как англичане исчезли из поля зрения, стоял он, думая о них.

Как же далеко от приятного было пробудиться от этих розовых мечтаний, даже голосом такого друга, как Розенвельд!

Граф шел к нему, держа в руке газету.

Это была лондонская «Таймс», и новости она содержала крайне неприятные.

Они не были неожиданными. Журналы, принесенные на борт курьером, — как обычно, трехдневной давности — уже подготовили их к неприятным известиям. То, что они читали теперь, только подтверждало это.

— Это правда! — сказал Розенвельд, показывая на набранный крупным шрифтом заголовок:

ПРУССКИЕ ВОЙСКА ВЗЯЛИ РАСТАД!

РЕВОЛЮЦИЯ В БАВАРИИ ПОДАВЛЕНА!

Когда он показал этот кричащий заголовок, грубое ругательство, достойное шиллеровского студента-разбойника, сорвалось с его губ, и он с силой пнул пяткой плавающую пристань, как будто стремился разбить ее нижнюю доску.

— Проклятие! — кричал он. — Будь трижды проклят этот клятвопреступник, король Пруссии! И эти глупцы, северные немцы! Я знал, что он нарушит клятву, данную им!

Майнард, хотя ему также было невесело, не так сильно был возбужден. Возможно, это разочарование было для не него не таким чувствительным из-за не покидавших мыслей о золотоволосой девочке. Она была все еще в Англии, где и он, похоже, вынужден теперь будет задержаться.

Это было его первой мыслью. Она еще не повлияла на его решение, он лишь вскользь подумал об этом.

Продолжалось это лишь мгновение, пока не раздалось восклицание Розенвельда, прочитавшего следующую новость из газеты.

— Кошут все еще удерживает власть в Венгрии, хотя русская армия, как сообщают, окружила Арад!

— Слава Б-гу! — закричал Розенвельд. — У нас все еще есть шанс подоспеть к ним на помощь вовремя!

— Может, нам стоит подождать остальных? Я боюсь, что без них от нас там будет мало толку.

Воспоминание об этом ангельском ребенке сделало из Майнарда ангела!

— Мало толку! Сражающиеся мечи в таких руках, как твоя и моя, многого стоят! Прошу прощения! Кто знает, дорогой мой капитан, не мне ли доведется воткнуть нож в это черное сердце Габсбурга? Давай отправимся в Венгрию! Это вполне достойная причина для нас.

— Я согласен, Розенвельд. Я только колебался, не решаясь подвергать тебя опасности на австрийской земле.

— Пусть они повесят меня, если смогут. Но они не смогут, если мы сможем добраться до Кошута и его храбрых соратников, Аулича, Перезеля, Дембински, Надя, Сандора и Дамджанича. Майнард, я знаю их всех. Если мы однажды окажемся среди них, нам не страшна никакая веревка. Если мы умрем, то с мечом в руке и в компании героев. Итак, мы едем к Кошуту!

— К Кошуту! — повторил Майнард, и золотоволосая красавица была забыта!

ГЛАВА XXV. ДОМ НА ПЯТОМ АВЕНЮ

Пляжный сезон в Ньюпорте закончился. Миссис Гирдвуд вернулась в свой роскошный особняк на Пятом Авеню и вскоре принимала гостей; среди них такого, кто не часто появляется на Пятом Авеню, — английского лорда мистера Свинтона, приглашенного на обед.

Это должно было быть скромное семейное застолье. У миссис Гирдвуд не было выбора, поскольку круг ее знакомых, соответствующих рангу столь высокого гостя, был весьма ограничен. Она довольно недолго жила в доме на Пятом Авеню — она переехала туда незадолго до смерти ее последнего мужа, покойного владельца магазина, который купил этот дом, уступив ее настойчивым просьбам.

Ходили слухи, что этот великолепный особняк и стал причиной его смерти. Он был слишком роскошен для лавочника и требовал коренного изменения его привычек; возможно, также, он был слишком огорчен таким крупным денежным расходом, соответствующим оптовой покупке, в то время как он всю свою жизнь занимался мелкими розничными продажами.

Так или иначе, он совершенно пал духом, оказавшись в этом доме с высокими потолками, и после трехмесячного блуждания по просторным комнатам, слушая лишь собственные одинокие шаги, прилег на одну из роскошных кушеток и умер!