Жена чародея

— А почему вы так уверены в том, что герцог согласится с вашими планами? — требовательно спросил Ульф. — Откуда вам известно, что он поверит вам на слово?

— По двум причинам. Во-первых, мне удалось заручиться дружбой и доверием его высочества. Герцогу известно, что он может положиться на меня в борьбе против любого предателя.

— Очень хорошо. А какова же вторая причина?

— Она заключается вот в чем. Как только Грижни арестуют, он не станет ничего отрицать. Слишком уж он высокомерен.

— Будем надеяться. Это заметно упростило бы дело.

Бренн Уэйт-Базеф был больше не в силах здесь оставаться.

— Ваша светлость Валледж, надеюсь, я вам сейчас больше не понадоблюсь, — выпалил он. — Я пойду.

— Ни в коем случае, Бренн, — воскликнул Валледж. — Я настаиваю на том, чтобы вы остались.

— Никуда вы не пойдете, — сказал Ульф.

— Я уже сообщил вам все, что нужно. Так чего же еще вы от меня хотите?

— Друг мой, нам может понадобиться ваш совет.

— Да и последить за вами тоже не мешает, — добавил Ульф. — Так что оставайтесь сидеть, где сидите.

Бренн остался в кресле, тоскливо уставившись в окно. Вопреки словам Валледжа о совете, минуты проходили в молчании. Глесс-Валледж позволил себе расслабиться, Хаик Ульф недовольно озирался по сторонам, а Бренн Уэйт-Базеф пребывал в глубочайшем отчаянии.

Небо за окном потемнело; закатные лучи зимнего солнца высвечивали тяжелые тучи. Краски городского пейзажа, написанного на стене, незаметно изменились, чтобы соответствовать происходящему на улице, показывая тем самым совершенство созданной Глесс-Валледжем иллюзии. Понемногу в окнах соседних дворцов начали загораться огни, и вслед за ними зажглись огни и в окнах домов, изображенных на стене. Бренн Уэйт-Базеф всматривался в волшебные картинки, испытывая с недавних пор хорошо знакомое ему чувство стыда, беспомощности, смятения и полной зависимости от чужой воли. «Но для чего, — недоумевал он, — нужен я Глесс-Валледжу после всего, что я ему рассказал?» Теперь, когда он выполнил порученное, его, должно быть, освободят. Если, конечно, Валледж не припас для него еще какой-нибудь грязной работенки. Если бы люди узнали, каким предателем он стал и каким слабым человеком оказался, его бы окружили всеобщим презрением. Его взгляд апатично блуждал по комнате. Стоя в дверях, о чем-то перешептывались гвардейцы. В углу Бренн заметил облачко тумана, почти совершенно бесформенное и, должно быть, невидимое для всех, кроме него самого. Присутствие сейчас было едва заметным и не таило в себе никакой угрозы, должно быть, успокоенное демонстрацией преданности и послушания со стороны своей жертвы. Задрожав, Бренн поспешил отвернуться — и встретился с отеческим взглядом Глесс-Валледжа.

Валледж распорядился подать вино. Кувшин и кубки скоро прибыли, и Бренн жадно выпил в тщетной надежде на то, что вино поможет растопить комок льда, застрявший у него в сердце.

Вино развязало язык Хаику Ульфу.

— Ну что, Валледж! — Командор бесцеремонно развалился в кресле. — Судя по всему, события развиваются в выгодном для вас направлении. И что же произойдет, когда вам удастся избавиться от Фал-Грижни?

— Тогда в Ланти-Юме наступит процветание, командор.

— Какой вы патриот, однако?

— Я люблю свой город и рад служить ему.

— Вы лицемер, Валледж!

Глесс-Валледж предпочел принять это замечание как шутку. По-прежнему улыбаясь, он вновь наполнил свой кубок.

Ну, а по-вашему, командор, что произойдет после этого, — поинтересовался он. — Что произойдет, например, с Фал-Грижни?

— Ответ на это известен вам не хуже, чем мне. Его казнят. Хотя, скорее всего, проделают это в глубокой тайне. Надеюсь, мне все же удастся поприсутствовать.

— А я вот могу гарантировать, что это произойдет вовсе не втайне. Прямо наоборот. Судьба Фал-Грижни должна послужить ужасным уроком всем потенциальным предателям. Я посоветовал герцогу предать Фал-Грижни публичному суду с последующей публичной казнью, предпочтительно — на костре. И мне кажется, его высочество прислушается к моей рекомендации.

Бренн с отвращением посмотрел на Валледжа, однако ничего не сказал.

— Ну, с членами ордена Избранных вроде бы не положено так обходиться, — заметил Ульф.

— И все же необходимо преподнести урок. Я убежден, что его высочество со мною согласится.

— Но ведь после публичного суда и последующей публичной казни магистра Избранным придется худо, не так ли?—с жестокой усмешкой заметил Хаик Ульф. — Они будут унижены, дискредитированы, против них будет настроен весь город. Верно, Валледж?

— К сожалению, верно, командор. Но на что не пойдешь ради блага всего Ланти-Юма!

— Ради блага всего Ланти-Юма, это уж точно. Но ведь Избранным срочно потребуется новый предводитель, а? И лучше всего — человек, находящийся в фаворе у герцога. Маг, оставшийся верным герцогу, сможет помочь остальным выпутаться из передряги — и они сами понимают это. Что ж, ситуация складывается удачно для вас.