Жена чародея

Во дворце постоянно бывали посетители. Они являлись в любое время дня и ночи, когда поодиночке когда небольшими группами. Их с нею никогда не знакомили, но порой ей удавалось издалека мельком увидеть их: это были осанистые люди в темных плащах, и от самого их облика веяло решимостью. Лишь однажды она узнала одного из них: это был чародей Чес Килмо, присутствовавший на том собрании Избранных, которое посетила и сама Верран. Конечно, ничего удивительного не было в том, что мужа посещают его коллеги по ордену Избранных, но почему они делают это столь скрытно, часто — глубокой ночью? И почему Фал-Грижни уединяется с ними на долгие часы, засиживаясь иногда до рассвета?

Верран безуспешно пыталась придумать происходящему какое-нибудь объяснение. Но ее муж, как правило терпеливо относившийся к проявлениям ее любопытства, на эти расспросы отвечать отказывался категорически. Он сухо пояснял ей, что речь на таких встречах идет о внутренних делах общества, которые не могут представлять для нее ни малейшего интереса. А когда ей вздумывалось настаивать, муж просто-напросто прерывал беседу.

И вдобавок депеши. Они прибывали по ночам, и доставляли их слуги в масках, дожидавшиеся только устного ответа и немедленно после этого убиравшиеся восвояси. Верран ни разу не удалось просмотреть ни одну из этих депеш, потому что Фал-Грижни по прочтении незамедлительно предавал их огню. И отказывался обсуждать с нею их содержание.

И вдобавок частые необъяснимые отлучки Грижни из дому. Как правило, он исчезал не более чем на пару часов, но так было только вначале. В последние дни отлучался он чаще — и задерживался на долгое время. Однажды он покинул дворец в полночь, а вернулся на следующий день ближе к вечеру. Отказался хоть как-то объяснить это и решительно пресек дальнейшие расспросы.

Что-то происходило. Верран не знала, что именно, но подозревала, что речь идет о деятельности немаловажной и очень опасной. Но что бы это ни было, Фал-Грижни категорически не хотел вовлекать ее в свои планы, не хотел даже посвящать ее в них. Но, с другой стороны, разве не такова же была его всегдашняя политика по отношению к жене? Он запретил ей покидать дворец, а сам ни о чем не рассказывал. Это несправедливо, решила Верран. Но, с другой стороны, несправедливы и ее собственные упреки. Муж старается оберечь ее — только и всего; если бы речь шла о чем-нибудь законном, он наверняка ввел бы ее в курс дела. Взял же он ее с собой на собрание Избранных, одобряет же он ее стремление читать и учиться, да что там, развитие ее интеллекта, несомненно, радует его. И если сейчас он утаивает от нее информацию, значит, он поступает так в ее собственных интересах. Но тайна, которой было окутано происходящее, лишь раззадоривала ее любопытство, и она преисполнилась решимости докопаться до всего самой. Или по меньшей мере попробовать докопаться. Так размышляла Верран в ожидании прихода Бренна Уэйт-Базефа.

Она не видела его и не слышала о нем с тех пор, как состоялся их неприятный разговор на Солнечном плоту. Тогда она была уверена, что ей никогда больше не захочется с ним увидеться. Но сейчас Фал-Грижни вручил ей какие-то документы, которые следовало передать Уэйт-Базефу, и молодой маг должен был явиться за ними во дворец Грижни. Грижни вызвали по одному из бессчетных и безымянных поводов, вот он и поручил это дело жене. Конечно, она могла, в свою очередь, препоручить это кому-нибудь из слуг, чтобы избежать вполне возможного неприятного объяснения, но она уже несколько недель не выходила из дворца и сейчас была рада любому гостю. Более того, создавшаяся ситуация интриговала ее. Если ее муж решил вручить Уэйт-Базефу что-то из сокровищ собственной библиотеки, значит, отношения между двумя чародеями носят дружественный характер. А ведь Бренн при последней встрече с нею пылал по отношению к Фал-Грижни лютой ненавистью. Теперь же что-то заставило его забыть о недавней вражде. Но что именно? А впрочем, стоит ли ломать над этим голову? Бренн такой сумасброд, подобной метаморфозе может найтись тысяча объяснений. Ясно только одно. Раз Бренн ходит теперь в союзниках у Грижни, то и самой Верран следует с ним помириться. И эта перспектива ее радовала.

Она решила принять его в своей лучшей гостиной. Всего раз или два с тех пор, как она вышла замуж и переехала сюда, Верран принимала гостей именно здесь. Сейчас она уселась в похожее на трон кресло, положив на маленький столик документы и книги, которые ей предстояло передать. На ней было просторное дорогое платье, которое почти полностью скрадывало ее беременность. На пороге появился слуга-мутант и на свой лад доложил о прибытии гостя. Верран кивнула, и в гостиную вошел Бренн Уэйт-Баэеф.