Жена чародея

— Герцогу, моя дорогая, мои советы так же понравились бы, как и советы вашего мужа. Он терпеть не может, когда Избранные вмешиваются в его дела. К тому же ему внушили, будто те из нас, кто не в восторге от его политики, собираются свергнуть его и усесться на его место.

Верран кивнула. Это уже было интересней.

— И что же, он прочит вас на роль герцогини?

— Маловероятно, что именно я, пожилая женщина, стану претендовать на трон. Но герцог полагает, что в случае чего я захочу поддержать какого-нибудь более реального претендента.

— А вы поддержите? — спросила Верран.

Вей-Ненневей удивленно приподняла брови.

— Я уже объяснял леди Грижни, что худшие подозрения его высочества являются совершенно беспочвенными, — заметил Фал-Грижни.

Заговорил он в своей всегдашней внешне невозмутимой манере, но Верран расслышала за его словами нечто большее. Лишь особо тренированный слух был бы в состоянии уловить эти обертоны. Верран остро взглянула на мужа. Его угловатое лицо оставалось бесстрастным, губы были плотно поджаты. И лишь глаза горели подозрительно ярко — или так казалось при свечах?

Грижни почувствовал ее пристальный взгляд. Он повернулся к жене, и их глаза встретились. В это мгновение Верран решила, что поняла его правильно. И вновь обратилась к Вей-Ненневей:

— Так поддержали бы или нет?

— Это трудный вопрос, дорогая моя. Мне кажется, герцог ведет город-государство прямехонько в пропасть. И все же я не смогла бы поддержать переворот, предпринятый одним из Избранных.

— А почему, мадам? Раз уж он такой скверный правитель…

— Дело не в этом, — терпеливо объяснила Вей-Ненневей. — Или, по меньшей мере, не только в этом. В первую очередь вмешательство в государственные дела представляет собой отступление от правил ордена Избранных, ибо тем самым извращается сам смысл нашей деятельности. Чародей, пренебрегающий Познанием ради достижения политических целей, непременно обнаружит, что его мощь уменьшается.

— Но если это пойдет во благо городу, то разве такое самопожертвование со стороны чародея не будет оправданным? — спросила Верран.

Она заметила, что ее муж чрезвычайно внимательно прислушивается к разговору.

— Возможно. Но следует принять во внимание и многое другое. Например, если допустить, что законного главу государства сместит маг из ордена Избранных, то какова будет реакция родственных нам городов-государств? Как отнесется к этому келдхар из Гард-Ламмиса? Или герцог Хурбы?

— Что вы имеете в виду, мадам Ненневей?

— Что надо все хорошенько обдумать. Во всех больших городах Далиона есть организации, связанные с обществом Избранных. В Гард-Ламмисе имеется Братство, в Хурбе — Черный Круг, в Реле — Посвященные. Если у нас случится переворот и наследственного герцога сменит маг из числа Избранных, то правители других государств начнут косо посматривать на членов собственных тайных обществ. Могут даже начаться репрессии.

— А разве заморские чародеи не могут сами о себе позаботиться? — спросила Верран. — Во всяком случае, нас это не касается, не так ли?

— Нет, не так, моя дорогая и юная леди Грижни. Как по-вашему, возможная война с Хурбой нас не коснется? А то и война с целой коалицией городов-государств, которые выступят против Ланти-Юма единым фронтом?

— А вы полагаете, что такое действительно может иметь место?

— Я в этом не сомневаюсь. Властители родственных городов-государств ни за что не потерпят захвата власти в Ланти-Юме Избранными — это послужило бы слишком опасным примером для их собственных подданных. Не исключено, конечно, что особо могущественный маг… — и тут Ненневей посмотрела на Фал-Грижни, — …может привести Ланти-Юм к победе в такой войне, но цена этой победы окажется ужасной.

— Вы умеете убеждать, мадам Ненневей.

— А если я вас все-таки не сумела убедить, то у меня в запасе есть еще один аргумент, и, может быть, самый главный. Заключается он вот в чем: людьми нельзя править посредством Познания. Подобное правление смущает человека, угнетает его, и в конце концов сводит с ума. Людьми должны править такие же люди, как они сами, а вовсе не чародеи. Избранным следует упиваться своей мудростью, но не посягать на трон герцога! А поэтому… — Вей-Ненневей вновь посмотрела на Фал-Грижни. Теперь в ее взгляде можно было прочесть причудливое сочетание сожаления и решимости, — …герцог Повон может этому сильно удивиться, но я заявляю о своей верноподданности ему!

Вскоре после этого Вей-Ненневей удалилась, а Верран осталась наедине с мужем. Грижни был молчалив, и, какое-то время понаблюдав за ним, Верран спросила:

— Как вам кажется, лорд, она права? Относительно опасности для самих Избранных и войны с Хурбой?

— Мне кажется, ее доводы звучат здраво.

— А как насчет всего остального? Вы согласны с нею в том, что людьми нельзя править посредством Познания?

— Согласен, — после некоторого размышления ответил Грижни. — Согласен, что это, возможно, не самый лучший выход. Так или иначе, альтернативы могут оказаться гораздо худшими.