Жена чародея

— Объяснить я вам могу лишь одно. Я спешу по делу чрезвычайной срочности и не могу допустить того, чтобы меня задерживали. Я уже потерял невосполнимое время. Я согласен поговорить с вами в другой раз, когда для этого выпадет удобный час, но теперь это невозможно.

Слова Грижни встретили без особой радости. По толпе прокатился ропот недовольства, а кое-откуда послышались и злобные выкрики. Кто-то издевательски запричитал:

— Грижни говорит, что у него нет времени!

— Так не пойдет, магистр, — предостерег Белдо. — Вы от нас не отделаетесь. Мы требуем немедленного ответа!

— Мое терпение не безгранично, — меланхолически заметил Грижни. — Я ведь по-хорошему попросил вас расступиться.

И так велик был трепет, который внушал людям Фал-Грижни, что кое-кто из лантийцев действительно подался в сторону, выполняя его приказ. Но большинство, черпая смелость в самом своем количестве, еще плотнее сомкнуло круг.

— Лучше говорите, магистр, не то никому не известно, как дело повернется.

— Демонов-то ты с собой не прихватил! Кто тебе поможет?

— Даже твоя мать, страшная Эрта, не поможет тебе!

И хотя свидетелями дальнейших событий стали целые толпы, никто так и не смог впоследствии объяснить, что же на самом деле выкинул Грижни. Применяя Познание, он умел одновременно несколько затуманивать людям голову. Одни утверждали впоследствии, будто почувствовали огненное прикосновение злых духов. Другие говорили о страшном порыве ветра или о выплеске никому не ведомой энергии. Один из потерпевших даже утверждал, будто его лягнула лошадь-невидимка. Бесспорным было лишь одно: таинственная сила надвое рассекла толпу, дав возможность Фал-Грижни уйти.

Маг быстрым шагом направился в дальний конец площади. На мгновение воцарилась изумленная тишина, а затем вся толпа хором закричала от ярости. Грижни, казалось, ничего не слышал. Его потрясающая невозмутимость лишь спровоцировала чернь на новые оскорбления и проклятия. Но под всем этим словесным градом он равнодушно проходил мимо. Один из беснующихся, не утерпев, бросил в него камнем. Камень попал Грижни в спину.

Маг охнул, его глаза расширились от невероятного удивления. Он резко развернулся, чтобы встретить нападающего на него лицом к лицу. Изумление или внезапная боль, должно быть, как-то ослабили его способность сосредоточиваться, потому что сила, удерживающая толпу на почтительном расстоянии, оказалась уже не столь внушительной. Проход, образовавшийся было в расступившейся толпе, исчез; лантийцы подались вперед сомкнутыми рядами. В воздухе замелькали новые камни. Один из них попал Фал-Грижни в лоб, из ссадины побежала кровь.

— Кровь, — с дикарским восторгом завопила толпа. — Его магия не защищает его.

Камни полетели градом, часть из них попала в цель.

— Смогли же люди убить ведьму Вей-Ненневей! — крикнул кто-то, подбадривая остальных. — Значит, пришло время умереть и ее властелину! Царю демонов! А потом прикончим юную мерзавку, которая стала его женой, и бесовского детеныша, которого она вынашивает!

Когда упомянули леди Верран, Фал-Грижни замер. Он медленно обернулся и уставился на подстрекателя — седобородого плотника, в каждой руке у которого было по камню.

— Зло должно быть изгнано, — завопил плотник и неожиданно запустил камнем в Грижни.

Маг заговорил. И хотя стоял страшный гул, находившиеся в непосредственной близости от него, четко расслышали его слова.

— Вы боитесь света знания, вы боитесь света грядущего. Тьму вы желаете — и тьму вы получите.

Но уже следующий поступок Грижни, казалось, противоречил только что брошенной угрозе. Он заговорил вновь, на сей раз никто не слышал его слов. Раздался оглушительный взрыв — и седобородый ревнитель превратился в огненный факел. Его волосы, борода и одежда загорелись одновременно. Несколько секунд он дергался в предсмертном танце, объятый пламенем, а затем рухнул наземь. Пламя было таким интенсивным, что он погиб буквально сразу. И страшный запах паленого человеческого тела заполнил воздух, над площадью повалил густой черный дым.

Ярость толпы мгновенно сменилась страхом. Те, кто только что стоял рядом с жертвой, в ужасе отпрянули, спасаясь от огня. Возникла давка, в ходе которой многие лантийцы не устояли на ногах и оказались затоптанными. Брань зазвучала вновь, но теперь она стала бранью бессилия и страха. Те, кто стояли, так сказать, на обочине толпы, воспользовались относительной свободой передвижения и поспешили унести ноги.

Страх, однако же, объял далеко не всех; во всяком случае, не всех в равной мере. Самые яростные и бесстрашные рванулись прямо на Грижни. Маг заговорил вновь, и еще двое мужчин превратились в живые факелы. После этого толпа ударилась в панику. Те, у кого была возможность убежать, так и поступили, оглашая округу громкими воплями. Тех, кто оказался слабей, затоптали насмерть в давке, возникшей после того, как потрясенная толпа расступилась перед царем демонов. Площадь вокруг Грижни мгновенно опустела, если не считать трех обгорелых трупов. Крик становился все тише и тише по мере того, как площадь покидали все новые и новые горожане.