Жена чародея (Чародей - 1)

Фал-Грижни произнес последнюю реплику угрожающе.

- У Избранных право совещательного голоса. А вовсе не решающего.

- Но не означает ли сложившаяся ситуация необходимости исправить подобное положение вещей?

- Она означает необходимость исправить положение вещей вокруг Совета Избранных и его нынешнего председателя. В дни моего деда, позволю себе напомнить, дело обстояло совсем иначе. Избранные решали свои вопросы и не вмешивались в вопросы управления государством!

- В дни вашего деда у Избранных не было причины вмешиваться.

Герцог пришел в ярость.

- Но я не потерплю подобного вмешательства! Избранные отнюдь не всемогущи, и они обязаны подчиняться светским законам...

- Избранные - это верноподданные слуги вашего высочества, - ловко вмешался в разговор Саксас Глесс-Валледж. - Их единственная цель преуспеяние города Ланти-Юм и его законного правителя. И если мы и проявляем чрезмерное рвение, то лишь потому, что судьба государства нам не безразлична.

- Излишнее рвение я бы простил, Саксас, - возразил герцог. - А вот публичного вызова не прощу никогда.

- Ни о каком публичном вызове и речи идти не может, - воскликнул Глесс-Валледж. - Господин председатель просто, несколько, увлекся и сам сейчас конечно же в этом раскаивается. Как раскаиваюсь за него и я. Но взволновало его исключительно, общественное благо.

- Я собирался поговорить о внешнем займе. Вопрос получил в данном случае неправомерное развитие. - Фал-Грижни мог сейчас пользоваться воплощением неколебимой гордости. - Я убежден в том, что крепость Вейно нельзя ни при каких обстоятельствах отдавать в залог под гарантию дальнейшего долга. Убежден настолько, что не остановлюсь перед использованием особых ресурсов, которыми обладают Избранные, для предотвращения подобного поворота событий.

Слово было наконец произнесено. Фал-Грижни облек в словесную форму главную угрозу, перед которой трепетали приближенные герцога. И они уставились на него в яростном молчании.

Лицо герцога из пунцового превратилось в темно-багровое.

- Вот оно как! - заорал он. - Вы угрожаете неповиновением в случае, если мы не удовлетворим ваших требований?

- Я обещаю противодействие.

- Значит, вы со своими колдунами задумали диктовать мне политику? Может, вы и править захотите вместо меня, а, Грижни? Может быть, вы и впрямь метите на мое место?

- Ваше высочество отвлекается от предмета дискуссии, - ледяным тоном заметил Фал-Грижни.

- Как бы нам всем не разъяриться, а потом не устыдиться, - начал с прибаутки Глесс-Валледж.- Разумеется, досточтимые лорды, дело не должно зайти так далеко. И нет никакого смысла в том, чтобы длить этот спор на свежем воздухе, когда нас видят и слышат все жители Ланти-Юма. На борту "Великолепной" имеется салон, в котором мы могли бы расположиться вдали от посторонних ушей. В салоне курятся благовония, там нас ожидает охлажденное вино и яства, способные обострить наши умственные способности и чувства.

Придворные восхищенно зашептались.

- Мой дух омрачился, Саксас, - вздохнул герцог. - Мне и впрямь не помешало бы отдохнуть.

Глесс-Валледж повел герцога по палубе; придворные почтительно потянулись следом за ними. На какое-то мгновение Фал-Грижни и его спутница заколебались. Вей-Ненневей была женщиной чрезвычайно высокого роста, едва ли меньшего, чем сам Грижни. Ее рост подчеркивали прямая осанка и высокая, на античный лад, прическа. На сильном и строгом лице пожилой женщины были ясно написаны сомнения.

- Ты скорее повредил делу, Террз, чем помог ему.

Она произнесла это с прямотой, право на которую дает многолетняя дружба.

- Мне казалось, Гереза, что в этом отношении мы с тобой заодно.

- В том, что касается твоих мотивов, да, заодно. Но не в том, что касается твоих методов. Они представляются мне непродуктивными.

- Вот как, мадам? - сухо переспросил он.

- Нет ни малейшего смысла в том, чтобы переходить в наступление. Это действительно так. Ты разозлил герцога и его приближенных. И, поступив так, тем самым нанес ущерб собственному делу, которое в равной мере является и моим, и сильно подыграл собственным врагам. Надо обратиться к иной тактике.

- Ну и что ты посоветуешь? Кланяться, льстить, заискивать, строить из себя подобострастного придворного? Превратиться во второго Глесс-Валледжа?

- Разумеется нет. Да ты бы и не смог вести себя так, даже если бы захотел. Но не следует искушать герцога столь явной непочтительностью, да и недооценивать собственных врагов тоже не стоит. Их у тебя бесчисленное множество, и подобное публичное поведение с твоей стороны идет им на пользу.

- Но глупость и тщеславие Дил-Шоннета выводят меня из себя. Никакого терпения на него не напасешься!

- И все же нетерпение следует маскировать.

- И в частном разговоре, и в официальном я всегда говорю то, что думаю. И никто не заставит меня изменить этому правилу, - возразил Грижни.

- В этих словах больше гордыни, чем честности. Есть много способов высказывать подлинное мнение, никого при этом не задевая.

-Я их не знаю.

Вей-Ненневей поняла тщетность своих усилий. Вздохнув, она переменила тему разговора.