Жена чародея (Чародей - 1)

В коридорах стоял смертельный холод, однако циркуляция воздуха была вполне нормальной. Познание, обнеся дворец ледяной стеной, пощадило легкие его обитателей. Большинство мутантов занималось всегдашними трудами и хлопотами, хотя какая-то часть их несла стражу у окон, чем несколько нарушалась общая аура повседневности. Несколько слуг составляли компанию леди Верран, которая, в соответствии с требованием мужа, не покидала собственных покоев.

Фал-Грижни не выходил из лаборатории. Яростное упорство его трудов доказывало, что он вполне осознает и ход времени, и наличие опасности, хотя и остается невозмутимым. Маг сидел у себя за письменным столом; стопка писем, которые он писал, становилась все толще и толще. Эти письма Ниду предстояло доставить кое-кому из Избранных и их многочисленных союзников. Одно письмо - возможно, самое важное изо всех - оставалось, однако, недописанным. Оно было адресовано магу Джинзину Фарни. Грижни пробежал взглядом только что написанные строчки:

"...вопреки возникшей на этот раз смертельной опасности я не теряю надежды на то, что у нас и у наших сторонников остается достаточно сил для того, чтобы реализовать изначально намеченную цель или по меньшей мере заставить герцога пойти на принципиальные уступки. В ходе предстоящих действий необходимо осуществлять общее руководство магами, входящими в наше сообщество, имена которых по-прежнему не могут быть названы, и в этом плане я всецело полагаюсь на вашу поддержку, не сомневаясь в том, что она мне будет оказана.

С учетом того обстоятельства, что моя собственная роль в нынешних событиях перестала быть тайной, остается надеяться на то, что сам факт моего пребывания в городе окажется для герцога достаточно тревожным, чтобы отвлечь его внимание от действий наших союзников; поэтому я решил остаться во дворце. Тем не менее в ближайшие день-два мне необходимо удалить из дворца своих близких, и именно в этом плане ваше содействие окажется воистину бесценным..."

Грижни взялся за перо, чтобы закончить письмо. Но когда он уже приступил к делу, сверхъестественную тишину прервал мощный взрыв прямо над головой у мага. Рука Грижни непроизвольно дернулась, и на письме к Фарни появилась клякса. Вслед за первым - и самым мощным - взрывом раздался доносящийся с разных сторон сильный треск. Тем самым ледяной барьер Познания оказался взломан. Послышался плеск воды в канале, до слуха Грижни донеслись боевые крики окруживших дворец гвардейцев.

Фал-Грижни осторожно отложил перо в сторону, поднялся с места, подошел к окну., приотворил ставни. Он увидел, что ледяная стена, только что окружавшая дворец, взломана во многих местах. Целые пласты льда отслаивались от нее и падали с натуральных каменных стен в воду канала. Лурейс походил сейчас на Ледяное море в пору весеннего таяния. Остававшийся на дворцовых стенах лед таял со сверхъестественной скоростью.

- Валледж, - вслух произнес Фал-Грижни.

Грубая сила герцогской гвардии получила теперь подкрепление в виде изощренной и практически безупречной техники Познания, которой владел Глесс-Валледж, и эта комбинация стала смертельно опасной. Конечно, представлялось чем-то просто-напросто немыслимым то обстоятельство, что высокопоставленный маг, член Совета, зайдет так далеко, чтобы снабдить помощью Познания заклятых врагов магистра ордена, но в случае с Глесс-Валледжем это было вполне возможно, более того, предсказуемо.

Фал-Грижни посмотрел из окна. Пространство, непосредственно примыкающее ко дворцу, было сейчас расчищено, потому что и гвардейцы, и зеваки отошли назад, убоявшись смертельной бомбардировки глыбами льда. Но этому месту оставалось пустовать уже недолго, потому что лед практически весь сошел. Теперь костры, которые разведут гвардейцы, завершат дело, начатое Познанием. И прямо в то время, на протяжении которого Грижни стоял у окна, к воротам дворца прибыла первая группа гвардейцев с вязанками дров.

Грижни неторопливо опустил ставни, вернулся к письменному столу, собрал все письма и бросил их в камин, где они, сразу же вспыхнув, и сгорели. Передышку, на которую он рассчитывал, обратившись к Познанию, у него отняли. Его надежды и планы, связанные с этой передышкой, оказались тем самым погублены. Но вместе с ними погибла и последняя надежда на то, что по отношению к городу-государству Ланти-Юм будет проявлено милосердие. Неизбежно предстоящие дальнейшие действия самого Грижни продиктованы сочетанием крайней необходимости и необоримой ярости.

Лицо Фал-Грижни сохраняло всегдашнюю невозмутимость, и все же на мгновение он замер, словно собираясь с духом, прежде чем позволил своей руке прикоснуться к колокольчику. Нид и двое его братьев по материнской паутине тут же явились на вызов. В присутствии своего господина мутанты не осмеливались дать волю собственным чувствам.