Жена чародея

— Лорд Грижни постулирует тот факт, что данный остров Победы Неса находится вне юрисдикции герцога и, следовательно, не подлежит налогообложению. В ответ на это я могу указать лишь на самое очевидное: остров находится в самом центре Ланти-Юма. То, что на него так долго не распространялось налогообложение, можно рассматривать исключительно как знак доброй воли со стороны правящей династии. Но в настоящее время означенная добрая воля пошла на убыль. Его непревзойденность председатель совершенно справедливо подчеркнул тот факт, что действиями герцога руководит, возможно, чувство личной вражды. Но по отношению к кому? Разумеется, не по отношению к обществу Избранных в целом. Не секрет, а следовательно, нет никакого греха упомянуть об этом, что отношения между его высочеством и председателем Совета носят далеко не дружественный характер. Тайные лазутчики докладывают его высочеству о том, что Фал-Грижни, возможно, затевает недоброе, и, судя по тому, что мы услышали от него сегодня, в таких донесениях имеется своя правда. Если бы герцог Повон не сомневался в том, что магистр и Совет Избранных не питают к нему недобрых чувств, он и сам не ожесточился бы в ответ, а тем самым со взаимными манифестациями враждебности было бы покончено раз и навсегда.

Механику столь удивительной метаморфозы он расписывать во всех деталях не стал. Да в этом и не было никакой необходимости.

— И наконец, заключительный аргумент председателя, — продолжал Глесс-Валледж. — Он затрагивает обязанности Избранных вторгаться в государственные дела. Что возразить на это? Как ответить на злонамеренную попытку извратить принципы, на которых основывается наше сообщество? Собратья, разве мы с вами политики? Или же мы мудрецы-чародеи, назначение которых состоит в том, чтобы разгадывать тайны Вселенной? Стоит ли нам вторгаться туда, где нас не ждут и не зовут и где мы не сможем принести никакой пользы? Или же нам следует сосредоточиться на своей работе с тем, чтобы исполнить предназначение Избранных? Друзья мои и собратья, для ответа на этот вопрос я заглянул в глубину собственной души. А теперь предоставляю вам с присущей вам мудростью сделать то же самое.

Закончив на этой тяжелой и меланхолической ноте, Валледж опустился в кресло.

Леди Верран была потрясена настолько, что забыла о всегдашней скромности. Обратившись к Вей-Ненневей, она спросила:

— Неужели все маги импровизированно ораторствуют с таким мастерством?

— Насколько я знаю Глесс-Валледжа, он готовил эту речь долгие недели, — ответила Ненневей. — Дорогая моя, ваш муж идет на колоссальный риск.

Теперь поднялся с места член Совета по имени Джинзин Фарни. По его внешности можно было безошибочно судить о его крестьянском происхождении и именно по этой причине он пользовался особенной популярностью у простолюдинов Ланти-Юма. Черты лица у него были грубые, лоб низкий. Но за невзрачным фасадом скрывались ум, образование и поразительная искушенность в мирских делах.

— Глесс-Валледж говорил со всегдашней последовательностью и осторожностью. Но если воспринять его слова буквально, то единственным доказательством возможной правоты Фал-Грижни и его теории стало бы какое-нибудь грандиозное несчастье. Что касается лично меня, то мне не хотелось бы стать свидетелем несчастья только для того, чтобы убедиться в правоте чьих-то слов. Я подхожу к сложившейся ситуации, исходя из собственных познаний в истории города, и мои наблюдения заставляют меня сделать выводы, сходные с теми, к которым пришел председатель Совета. Ради нашего общего блага герцога необходимо незамедлительно направить на путь истинный, заставив свернуть с ошибочного и пагубного.

Фарни здесь очень уважали, и его слова произвели сильное впечатление на собравшихся. В поддержку доводов Фал-Грижни выступил Дрервиш Дей-Лимит. Его поддержал и Чес Килмо. Однако осторожный мудрец Ледж Ром-Юзайн выступил в пользу Глесс-Валледжа, его примеру последовали еще двое или трое красноречивых ораторов. Лишь Бон Дендо оставил свое мнение при себе.

Леди Верран огляделась по сторонам. Чародеям в амфитеатре, как старейшинам, так и представителям низшего звена, было явно не по себе. Меж тем растерянность и замешательство, сейчас очевидные, члены общества Избранных испытывали крайне редко. Верран и представить себе не могла, что эти легендарные и даже несколько зловещие люди могут прийти в подобное смущение. Они перешептывались, как самые обыкновенные смертные.