Жена башмачника

– Думаю, нелегко будет найти здесь кого-то, кто способен кидать в топку уголь. Мы ведь уже отплываем. У вас нет времени на то, чтобы опустошить местную тюрьму или найти на улице парня с амбициями, который захочет ни с того ни с сего отправиться в Америку. Видел я французов. Не думаю, что среди них легко найти силача для такой работы. Они такие же тощие, как багеты, что втридорога продают здесь на пирсе. Да, вы в тупике. Как насчет такого – я соглашаюсь на восемь долларов и получаю назад деньги за билет?

– Ты рассчитываешь на двадцать восемь лир да еще и восемь долларов?

– Уверен, что остальная команда получает стол и кров бесплатно. Включая вас. – В ожидании ответа Чиро перегнулся через перила и принялся разглядывать причал.

Массимо вздохнул:

– В Америке ты не пропадешь, парень.

Массимо Цито распахнул дверь в трюм, и Чиро встретили волны обжигающего жара. Когда добрые сестры из Вильминоре объясняли ему, что такое ад, он представлял открытую яму с огнем. Чрево «Вирджинии» очень напоминало ад. Огромное котельное отделение с потолком из блестящей стали было длиною с весь корабль. Здесь обслуживали угольные печи, которые нагревали воду для парового двигателя. Бункеры с углем, высотой с лайнер, сужались к огромному желобу, ведущему к угольной яме. Оттуда уголь кидали лопатами в топку. Чтобы произвести достаточно пара для трансатлантического перехода, требовалось 570 тонн угля, и его круглосуточно швыряли в топку тридцать человек, разделенных на двенадцатичасовые смены. Чиро стал тридцатым.

Массимо Цито велел бригадиру ввести Чиро в курс дела. Кристи Бене, француз, главный на этом участке, был весь покрыт угольной пылью. Его косматые брови были, казалось, нарисованы чернилами, а белки глаз, по контрасту, сверкали ярко и угрожающе.

– Подойдет, – сказал Бене, осмотрев Чиро. – В насосном отделении есть спецовки. – И он отвернулся к разверстому зеву топки.

Чиро переполняло благоговение перед мощью печи, но еще большее – перед своей фортуной. У него есть первая работа – а ведь в Америку он еще даже не отплыл!

Массимо Цито хорошо заботился о кочегарах. Время от времени они получали остатки со стола первого класса, и Чиро таким образом попробовал свой первый круассан, приготовленную на пару спаржу и вареных креветок.

Рабочие могли помыться в пересменок, на рассвете. Они поднимались на следующий ярус корабля и в помещении, огороженном бамбуковыми экранами, могли воспользоваться щелоковым мылом и одним из пяти шлангов в качестве душа. К концу недели Чиро заметил, что мыло уже не смывает угольную пыль, въевшуюся в кожу. Руки, лицо и уши приобрели бледно-серый оттенок. Он понял, почему его товарищи-угольщики выглядят много старше него, хотя на самом деле все это молодые парни.

Чиро натянул чистый комбинезон в раздевалке, прежде чем вернуться вниз, к яме. Он улучил минуту, чтобы посмотреть на океан. Над Атлантикой вставало солнце, и волны словно покрылись блестящей коралловой патиной. Горизонт был оторочен золотой каймой. Чиро зажег сигарету и медленно, глубоко затянулся. Сегодня был его шестнадцатый день рождения, и он улучил минуту, чтобы отпраздновать его.

– Еще два дня, – сказал Луиджи Латини, работавший с Чиро в яме.

Луиджи был с юга, из провинции Фоджа на Адриатике. Среднего роста, сложением он походил на крепкий квадратный ящик. На первый взгляд лет восемнадцати, он смотрелся рядом с Чиро как старший брат. У Луиджи был аккуратный нос и большие карие глаза, которые придавали ему вид задумчивого кролика.

– Да, почти уже все, Луиджи. – Чиро передал ему сигарету.

– Куда ты направляешься?

– Я должен встретиться с семьей, которая обещала меня принять. Они живут на Манхэттене. А ты?

– В Минго-Джанкшен, это в Огайо. Мои родители сговорили меня. Собираюсь жениться на Альберте Патенца, – ответил Луиджи, возвращая сигарету.

– Ты видел ее?

– Только портрет. Che bella.

– А письма писал?

– О да, много раз, – ответил Луиджи.

– Похоже, ты волнуешься.

– Что, если она brutta[40]. Знаешь, такое случается. Родители сватают детей по переписке и подменяют портреты. И вместо красотки тебя встречает уродина. Так вот. Ты можешь успеть принести клятвы, думая, что получаешь принцессу.

– Надеюсь, с тобой такого не случится.

Луиджи пожал плечами:

– Если так выйдет, я просто сбегу.

Чиро рассмеялся:

– Если ты бегаешь так же быстро, как гребешь уголь, о тебе можно не волноваться.

– На фотографиях нос у Альберты небольшой, как и у меня. – Луиджи провел пальцем от переносицы вниз, к кончику. – Я должен сохранить эту фамильную черту. Если я женюсь на девушке с большим носом, у меня будут носатые дети, а я этого не хочу.

Чиро снова рассмеялся. Луиджи был не единственным, кто составлял список пожеланий к будущей жене. Чиро совершенствовал свой с той поры, как в первый раз заметил, что существуют девочки. Его не слишком беспокоил нос избранницы, но он мечтал о девушке милой, доброй, двигающейся с изяществом. Она непременно будет прекрасной, потому что, как любое произведение искусства, женская красота со временем открывает новые грани.