Жена башмачника

Сербские женщины носили длинные шелковые юбки – рубиново-красные, изумрудно-зеленые, сапфирово-синие – и белые блузки, отделанные кружевом, поверх которых надевали бархатные жилетки в тон, застегнутые на пуговицы, обтянутые золотым шелком. Мужчины предпочитали традиционные шерстяные штаны с высокой талией и вышитые вручную рубашки с развевающимися рукавами. Эта одежда служила той же цели, что и театральные костюмы, – привлекала взгляды и подчеркивала движения.

Длинные столы, ломившиеся от сербских деликатесов, стояли и в шатре, и в доме. Подруги хозяйки следили, чтобы тарелки были наполнены, а их дочери проворно собирали грязную посуду и тут же мыли.

Сербские блюда готовили с душистыми приправами – шалфей, корица, куркума. Праздничный хлеб, «колач», был пышным и вкусным, с хрустящей корочкой и мягкой, воздушной сердцевиной. С хлебом ели сарму, голубцы из кислой капусты, наполненные ароматной смесью из бекона, лука, риса и сырых яиц. Острые на вкус капустные листья специально засаливались в горшках. Бурек, мясной штрудель с нежной промасленной корочкой, резали на квадраты и подавали с жареной картошкой. Сладкий стол был завален волшебными пирожными с начинкой из фруктов в сливочной глазури с сахарной пудрой. Там были крошечные имбирные пряники, ореховые палочки и засахаренные финики, вымоченные для аромата в крепком кофе. Круглые пончики, называемые «пригарница», посыпанные сахаром с корицей, подавались с пылу с жару, прямо из фритюрницы. Повитица, слоеный пирог из тонко раскатанных пластинок теста с начинкой из грецких орехов, коричневого сахара, сливочного масла, подавался на блюде, нарезанный небольшими ломтиками, с красивым узором на срезе в виде спирали.

Эмилио и Ида Унчини присоединились к Чиро и Энце за столом с десертами. Ида, миниатюрная брюнетка лет сорока, надела в гости бирюзовую юбку в пол и жакет из золотистого бархата. Она, хоть и итальянка, с головой окунулась в водоворот сербского праздника. За то короткое время, что Энца прожила в Чисхолме, Ида успела стать хорошей подругой – постоянно заглядывала, помогала полировать полы, красить стены, расставлять мебель. Много лет назад Ида сама пережила переезд и понимала, насколько важно сделать дом уютным как можно скорее.

– Хочу попросить Ану научить Энцу печь повитицу, – сказал Чиро, принимаясь за очередной кусок.

– У нее и так полно работы, – возмутилась Ида. – Ей нужно сшить занавески и наладить швейную машинку. Я-то знаю, обещала ей помочь.

– От помощи не откажусь, – сказала Энца.

– Ну и вечеринка сегодня, – заметил Чиро. – Похоже, здесь собрался весь Чисхолм?

– Почти. Но я должна вас предупредить, это еще цветочки. Вот дождитесь Дней Сербии в июле. Все сербы округи приедут сюда попеть, – сказал Эмилио.

– Мой муж обожает этот праздник, потому что устраивают танцевальный конкурс. Среди девушек. Северные красотки выстраиваются рядком и давай стучать каблуками и вращать бедрами.

– Я люблю искусство, Ида, – ухмыльнулся Эмилио.

– Ага, прямо Фред Астер, – отрезала Ида.

– Как давно вы с Эмилио в Чисхолме? – спросила Энца.

– С девятьсот четвертого, – ответила Ида. – В тот год случилась беда на руднике компании Берт-Селлерс в Хиббинге.

Эмилио подхватил:

– Да, хорошо же нас встретил Железный хребет. Сотни людей погибли под землей. Такая трагедия!

Энца взглянула на Чиро, тот смотрел в сторону. Лицо его словно окаменело.

Он попытался взять себя в руки, криво улыбнулся и сказал:

– Эмилио, пойдем покурим?

Эмилио вышел вслед за ним из шатра.

– Мой муж что-то не то брякнул? – переполошилась Ида.

– Отец Чиро погиб в девятьсот четвертом на шахте в Хиббинге.

– Какой ужас. Эмилио ведь не знал.

– Конечно, не знал. Чиро никогда не говорит об этом. Его бедная мать так и не смогла оправиться. У них закончились деньги, помочь было некому, и она отдала сыновей в монастырь.

– Железная руда – это сталь и вдовы, – вздохнула Ида.

Ида показала Энце винные бочонки, стоявшие в дальнем конце шатра так, чтобы к ним было удобно подойти с любой стороны. Энца налила себе стакан сладкого вина. Настроение у нее испортилось. Она не знала, что сказать, что сделать, как утешить Чиро. Любое упоминание об отце вызывало либо подавленное молчание, либо тихую ярость, которая никогда не обращалась на нее, однако Чиро отыгрывался на оборудовании, кожах и себе.

Знать бы, как исцелить его сердце. Наверное, переезд сюда, в места, где погиб отец Чиро, был не самым лучшим решением.

Иду поглотила компания веселых женщин, и Энца осталась одна. Внезапно заиграла музыка, и в центр шатра буквально вылетели пары. Привстав на цыпочки, Энца поискала Чиро, увидела, как он входит в шатер, и помахала рукой. Он ее не видел. Миловидная блондинка, совсем еще юная, с длинной, до пояса, шелковистой косой, схватила Чиро за руку и потащила к отплясывающим.

– Смотри за своим мужем получше, – посоветовала Ида, снова возникая рядом.

Энца попыталась пробраться к мужу, но люди стояли слишком плотно.