Жена №5

— В случае Егора Шимякина все равно, — подтвердила светлая голова следователя. — Мужик-то вырождается! Что? Только сейчас об этом узнали? У нас здесь умирают уже в сорок лет, пьют поголовно, а зарабатывать на содержание семьи негде. А у Егора все схвачено… поля, то есть земли, поместье, подчиненные…

— Рабы, — выкрикнула Яна, — помещик хренов! А вы знаете, что он девочку лет двадцати с небольшим к столбу приковывает в качестве наказания? Это что за методы? А знаете ли вы, что он еще с ними делает против их воли? — возмущалась Яна.

— А вот доказательств этому нет, — серьезным голосом ответил ей следователь. — Не спорю. Были сигналы о приковывании к позорному столбу и прилюдных порках.

— Чего?! Так я все-таки права?! Этот нелюдь еще и руки распускает?! Порка! Да куда же вы смотрите?!

— Рустем, успокой свою подругу! Не все так просто, ни одна из его жен, тьфу, сожительниц, правильнее по закону сказать, не подала заявление об избиении, и никто из видевших не пойдет свидетельствовать против него. Здесь своя жизнь, свой котел, куда влезать абсолютно бесполезно, — твердо заявил Владимир, снял очки и принялся усиленно их протирать.

Стало понятно, что его тоже волновала жизнь этого поселения или коммуны, но сделать он действительно ничего не может.

— Родители девушек? — спросила Яна. — Позволь, я правильно угадала… их нет?

Владимир поднял на нее абсолютно беспомощные глаза плохо видевшего человека, которые без сильно увеличивающих стекол выглядели больными и потерянными.

— А вы не следователь, уволенный за чрезмерное рвение на работе? У двух девушек нет родных, а у остальных матери-алкоголички, лишенные родительских прав много лет назад.

— Понятно, наверное, еще и отстегнул им ящик водки за дочку, — помрачнела Яна, — а Олеся? Что с ней?

— Я не знаю, кто из них кто, они ходят в одинаковой одежде, — смутился следователь.

— Нет… Олеся не похожа на трех остальных, — нахмурилась Яна, вспоминая умный взгляд из-под каштановой челки, — она последняя его жена.

— А… Олеся… нет, у нее нет родных, — ответил Владимир Царев.

— Почему-то я так и думал, — сказал Рустем.

— Этот местный царь и милицию не боится, и теперь понятно почему! Ему все с рук сходит! — выпалила в сердцах Яна.

Владимир покосился на своего друга и попытался все перевести в шутку:

— А ты-то что задумался? Может, завидуешь нашему господину, что у него четыре жены? Ты еще и тогда ходоком известным был, о твоих подвигах по женской части легенды ходили.

Шутка явно не сработала, так как Яна с Рустемом недоуменно переглянулись.

Улыбка сошла с лица Владимира.

— И этого не помнишь?

— Нет. — Рустем не врал.

— Ну, старик, жизнь явно прошла зря!

— Дело не в количестве, он качеством доберет, — заступилась за него Яна.

— Ну, если только с такой девушкой, как вы! — стрельнул на нее своими линзами следователь.

— Я занята! — ответила Яна, оценив комплимент.

— По-моему, мы отвлеклись от основной темы, — заметил Рустем.

— От какой? — хором спросили Яна с Владимиром.

Если Яне это было простительно, то Владимиру явно не следовало забывать о занимаемой должности.

— Кто убил сладкую парочку? — спросил Рустем, и Владимир моментально погрустнел.

— Пока я не могу ответить на этот вопрос… Если честно, то не знаю, когда смогу… Никаких следов.

— Вы сказали, что их зарезали, — напомнила Яна.

— Это так. Нож лежал рядом без единого отпечатка. Все вытерто. Никто ничего не видел и не слышал.

— А где это произошло? — спросил Рустем.

— В гостиничном номере, — ответил Владимир.

— Как мило! У Егора, — откликнулась Яна.

— Не у Егора, а в гостинице, — поправил ее Владимир.

— Гостиница-то его! Вот и возьмем его за задницу! — воодушевилась Яна.

— Держи себя в руках! Что за выражение? — усмехнулся Рустем.

— Этого недостаточно, чтобы взять Шимякина за задницу, — покачал головой представитель закона.

— Двойного убийства недостаточно? — уточнила Яна. — А что надо? Всемирный потоп или массовое самоубийство его подданных с обвиняющими записками, заверенными у нотариуса?

— Яна, не дави на него, Владимир, может быть, действительно ничего не может сделать… — заступился за друга Рустем.

— Что? А кто может?! Я?! Ты?! Кто? Скажи мне! Если он ничего не может сделать!

— Вот что значит истеричная женщина, — покачал головой Владимир. — Лишь бы кого обвинить. Если Егор Шимякин многоженец, хотя по закону у него одна жена, подчеркиваю, это еще не означает, что этих двоих людей убил он или они погибли при его участии.

— Он прав, — согласился Рустем, — это мог сделать кто угодно, здесь полно отдыхающих и местных жителей.

— А для чего надо было отрезать пальцы и уши и вкладывать их в матрешки? Для чего? Матрешки-то предоставил Егор! — не сдавалась Яна. — Его праздник, его инвентарь.