"От настоятельницы монастыря Сано-Иво п.м. Лауры грешнику, бандиту, бунтовщику и вероотступнику Сезару дю Гальмаро.
То, что вам, сын мой, гореть в Пекле, известно всем, даже тем грешникам и бандитам, которые с вами прячутся по джунглям, не упуская любой возможности досадить добропорядочным и богобоязненным гражданам. Об этом я упоминаю затем, чтобы вы и ваше отребье не забывали хоть раз в неделю уделить пару минут молитве, и хотя бы раз в году исповедоваться во храме, чтобы нам, смиренным сестрам, знать, за какие ваши гнусности молить о прощении Господа Единого и Всемогущего.
Сегодня прибыл к нашей обители ваш вшивый посланник, но мы его к себе не пустили, чтоб не плодить антисанитарию в Божьем доме. Сказал он, что приехал забрать от нас Божью овечку Сандру, заботу о коей вы передали в наши заботливые руки. Не отдам! Ей, овечке Божьей, и так ваша поганая кровь покою не дает. Хоть мы ее стараемся держать в строгости, но сил наших, больше чем лет на ближайшие пять, не хватит. Третьего дня Сандра, овечка Божия, замечена была в келье своей за чтением богопротивной книжицы «Вдвоем под небесами». Где взяла, не признается. Я, пока прочла, вся исплевалась, и до сих пор, как вспомню, так в краску бросает. А вчера Сандра, овечка Божия, явилась ко мне на исповедь, а от нее табачищем несет. «Курила, паршивка?» — спрашиваю, а она в ответ хитро так прищурилась и говорит: «Грешна, матушка». Хорошо хоть — не врет на исповеди, а то давно бы лозы отведала. Если и дальше так пойдет, вырастет из нее греховодница, такая же, как вы, несмотря на все наши заботы. Яблочко от яблоньки недалеко падает.
Одно утешение — в науках Сандра, овечка Божия, преуспела, хоть и особым старанием себя не утруждает. А посланнику вашему, даже если он с мылом помоется, я Сандру, овечку Божию, не отдам. Сами приезжайте. Заодно и исповедуетесь. Сама слушать ваши сальности я не буду — к о. Стефану, иеромонаху, сходите, и пока от него справку о покаянии не принесете, даже разговаривать не буду".
«Мужам, кои не оставили отчизне двоих сынов и одну дочь, без крайней нужды на рать в иные земли не ходить. А кто пойдет, того бить лозой по пяткам и держать взаперти, покуда рать не пройдет».
43-я зарубка на Лампе, ночь после заката
Какая-то сила обратила его в вихрь и погрузила во тьму. Он пытался вернуть себе телесную оболочку, но лишь обращался в боль и вновь растворялся во тьме.
Ему казалось, что прошла вечность, прежде чем где-то наверху возникло неясное свечение, и он снова стал ветром. Но лишь на мгновение…