Жемчуг богов

Савел сразу же перемотал пленку почти до конца, и экран покрылся трепетной голубизной, над которой навис черный скальный уступ. Трассы автоматных очередей поглотила ослепительная вспышка, а когда она погасла, уступа уже не было. Лишь две сплетенных фигуры падали вниз, медленно и плавно, как бы ввинчиваясь в гигантскую воронку, которая вдруг разверзлась под ними. На мгновение их поймал луч прожектора. Савел остановил запись и вывел на монитор максимальное увеличение. Это, несомненно, был тот самый беглый мятежник. За спиной у него болтался автомат, а в его объятиях замерла дочка Гальмаро. Ее побледневшее лицо было задрано кверху, волосы разлетелись золотым веером, а через плечо на ремне висел фонарь, прикрученный какими-то обрывками проволоки к тартарриновому блоку.

Бакс нащупал дрожащими пальцами нужную комбинацию клавиш, и изображение вновь ожило. С каждым мгновением они падали все медленнее и медленнее, пока странный всполох лилового пламени не накрыл их. А потом все исчезло — и беглецы, и пламя. Внизу зияла черная бездна, поглощая без остатка свет фонарей.

— Интересное кино, — сказал Зеро самому себе, хотя ирония на сей раз далась ему с трудом.

— Боюсь, что кроме попов этого никто не сможет объяснить. — Савел вытащил кассету и взвесил ее на ладони. Чувствовалось, что он пытается побороть в себе желания зашвырнуть ее куда-нибудь подальше и навсегда забыть о ее существовании. — Это надо срочно доставить в Башню, и чтоб никто… — Он вдруг умолк, глядя в распахнутое окно.

В десятке метров от вагончика стоял человек в простом сером френче и смотрел на них сквозь суровый прищур. Лицо его было покрыто глубокими морщинами, коротко остриженная, с проседью, партизанская бородка скрывала суровый изгиб плотно сжатых губ, а единственным его украшением была кисточка на пилотке. Сам легендарный команданте, отец народа, будущий президент Сиара, стратегический союзник Конфедерации, смотрел на них то ли с укором, то ли с презрением, небрежно опираясь на свою знаменитую трость, с которой не расставался после ранения, полученного в боях за Эльдоро, где повстанцы одержали первую действительно крупную победу.

Сиарские гвардейцы, стоявшие полукольцом за его спиной, в отличие от своего команданте, были при полном параде. Генерал Раус лично расставлял посты, раздавая направо и налево отрывистые команды. Рядом с Гальмаро стоял какой-то толстяк, похожий на жабу, в синем мундире военного образца, но без знаков различия, а вокруг них суетился вездесущий Тика. Эверийский спецназ почему-то не торопился, и Зеро даже на мгновение подумал, а не изменилась ли ситуация коренным образом. В конце концов, Сандру так и не вытащили, и, наверное, папа имеет основания быть не в духе.

— Ну, хватит там торчать! — Тика замахал руками, встав рядом с Гальмаро, который был по-прежнему неподвижен и суров. — У нас, понимаешь, гости, а вы, как сурки, попрятались!

— Bueno do, komandante! — поприветствовал гостя по-сиарски советник Бакс. — Tie minuties es pausi.[1] — Это был чуть ли не весь его запас сиарских слов, но Гальмаро одобрительно хмыкнул и сам двинулся ко входу. За ним засеменил Тика, и, переваливаясь с ноги на ногу, двинулась жаба в синем мундире, хотя было совершенно непонятно, как это протиснется в дверь.

Но «жаба» протиснулся первым и неожиданно ловким броском вырвал из рук Бакса кассету. Савел опешил от такой неслыханной наглости, но вошедший следом Гальмаро с размаху треснул своего соратника тростью по спине, длинно выругался по-сиарски, а потом, уже спокойнее, начал что-то говорить Тике.

— Команданте Гальмаро просит извинить его не в меру ретивого коллегу, — начал переводить Тика, — но, поскольку ему самому небезразличны результаты наших исследований, а также судьба его дочери, оказавшейся в лапах проклятого мятежника, он выражает надежду, что в ваши, то есть, в наши намерения входит предоставление местным властям всей информации…

Гальмаро уселся в кресло перед монитором, и вид его загорелого затылка дал всем понять, чего именно он ждет. Тем временем за окном, наконец-то, появились «Псы», не больше взвода с лейтенантом во главе, и, построившись в две шеренги, выкрикнули какое-то приветствие. Им ответил нестройный хор сиарцев. Зеро, как и все остальные, сразу почувствовал себя несколько спокойнее, но было ясно, что отвертеться от показа злополучной записи уже не удастся. Единственное, что успел сделать Савел, это перемотать ее на начало.

— Тика, — позвал Савел полушепотом. — Из этих кто-нибудь по-нашему понимает? — Он указал подбородком на сгрудившихся у экрана сиарцев, к которым присоединился генерал Раус и еще пара офицеров.

— Черт их знает… Вроде нет.

— Ладно… Я думаю, часа за три до конца они устанут смотреть, а там, глядишь, и наш майор появится. Он-то уж доложит все, как надо. Зеро, дружище, — обратился он к Валлахо, — вы с Тикой пока сообразите какой-нибудь ля-фуршет, может быть, это их как-то отвлечет.