Жемчуг богов

"Эти благословенные места не балуют уютом и благами цивилизации, но только здесь ищущей душе являются видения, в которых заключена истинная красота и величие бытия, на фоне которых открываются вечные истины, и трепетный манящий ужас охватывает сознание одинокого путника. Что это? Растворенная в пряном воздухе джунглей древняя магия народов, истребленных жестокими пришельцами? Или просто красота водопадов и зеленых холмов, поднимающихся над безбрежным зеленым океаном, пробуждает фантазию, дремлющую в темном омуте забвения?

Как знать, что чувствовал бы здесь великий Гуго Балтасар, какие образы создал бы его сумрачный гений наедине с холмами и долинами Сиара.

Время сна — время погружения в иную реальность. Приветливый портье скромной гостиницы в Хавли, желая спокойной ночи, с печальной улыбкой смотрит в глаза. Он знает… Он уже побывал там, куда мне предстоит отправиться этой ночью, но я увижу все иначе, чем он.

И вот, наконец, белая простыня падает на глаза, и теперь новомодное увлечение, именуемое синематографом, кажется жалкой забавой, придуманной для развлечения невежественной публики.

Сон начинается с полета, и разноцветные огни летят навстречу, и чудовища рыдают над своими обезображенными жертвами. Можно брать в руки солнце и счищать с него кожуру, наполняя вселенную апельсиновым ароматом".

Борди Маргор, «Сны над Сиаром», Равенни-2886 г.

* * *

«Как правило, психическими расстройствами здесь страдают исключительно приезжие, но и у них болезненные симптомы обычно не достигают критических форм. Многие вообще не обращаются за медицинской помощью, а просто стараются уехать. И, как показывает опыт, это самое верное средство…»

Лучо де Коста, врач-психиатр клиники при колониальной администрации Форт-Мажора. Из докладной записки руководству гуманитарной миссии от 6.06.2893 г.

Э. Н., 11 день, 17 ч. 32 м.

— Полегче, скотина! — Пьетро отпихнул ногой слесаря, который пытался зубилом срубить заклепку с бронзового нагрудника.

На самом деле, как выяснилось, никакой заклепки не было, а был лишь пупырышек на поверхности монолитной бронзы. Доспехи, в которые залетный истукан заковал его и певчих, обслуживавших церемонию, снять без хирургического вмешательства было невозможно. Шлем плавно переходил в стальную кольчугу, которая сливалась в одно целое с юбочкой из узких медных пластин, прикрывающих бедра. Бронзовый нагрудник с выбитой на нем птичкой, отдаленно напоминавшей ворона, составлял единое целое с шипастым поясом, который стягивал талию так, что было трудно дышать.

Когда пришелец удалился к себе, Пьетро всю свою волю употребил на то, чтобы сдержаться и не заехать латной рукавицей по смазливому личику доны Тессы, императрицы всея Сиара. Она стояла на ступеньках, ведущих к трону, как на подиуме. Она показывала себя и ждала всеобщего восхищения. Аплодисменты и восторженные возгласы прозвучали вяло, но она, видимо, сочла, что для первого раза достаточно, и, помахав всем ручкой, тоже удалилась…

Слесарь извлек из недр своего чемоданчика дрель и начал приспосабливать к ней фрезу.

— С детства ненавижу бормашины, — поморщился консул.