Жемчуг богов

Враг был могуч, но теперь он повержен. Оставшимся в живых должно быть ясно, кто здесь сильнее — их беспомощные идолы или бессмертный владыка. Если покорные не придут до заката, все капища и все жилища будут разрушены. А пока стоит сделать изваяние еще величественней — чтобы его могли видеть с самых дальних окраин это земли, погрязшей в невежестве. Пусть, для начала, хотя бы страх ведет их к истине.

Раздался свист рассекаемого воздуха, и через долю мгновения статую разнесло на мелкие осколки. А потом пламя вспыхнуло прямо под ногами. Плоть, охваченная пламенем, обратилась в боль. Боль стонущей змеей обвила дрожащий от гнева Жезл и вознеслась над морем огня, посылая возмездие тем, кто посмел нанести предательский удар посланнику бессмертного владыки…

Теперь Жезл стал частью его самого, или он стал частью Жезла. Воля владыки, заключенная в сверкающем металле, медленно возрождала его разрушенную плоть. Сначала он стал бесформенной тенью, потом тень обрела неясные очертания, а когда небесный серп Сели вышел на жатву, озарив тяжелым светом руины мерзкого капища, Недремлющий поднялся во плоти над прахом своей победы. Он воспарил над горбатыми крышами и медленно полетел к центру этого нелепого и непомерно огромного нагромождения строений.

И он увидел. Многочисленные колонны поддерживали высокий свод, увенчанный высоким золотым шпилем. Это было так похоже на дворец Проклятой, который он однажды видел, когда верхом на верном Каббиборе мчался впереди войск владыки над долиной Ирольна. Ветер владыки перед самой границей Велизора столкнулся с каким-то из ветров басилеи, или сразу с несколькими — этого он не успел понять, потому что полет закончился падением, и только прикосновение Жезла владыки не позволило боли забрать у него жизнь. Тогда возможность увидеть логово врага едва не закончилось гибелью, но это не значит, что теперь он должен отступить…

Хватило одного взгляда, чтобы многочисленные жрецы, охранявшие вход, упали замертво, не успев воспользоваться своими посохами, несущими боль. И когда он плыл над белокаменной лестницей, ведущей в святилище ложных владык, уже никто не посмел преградить ему путь.

ГЛАВА 2

"— Путь, который вы избрали, не сулит вам удачи. Склизкие черные черви лежат на тропе к Эрвеолу, поджидая путников, и они голодны. Ядовитые гиены там скалят зубы в ночи и единственный свет, который там есть — блеск их желтых глаз. И день никогда не стоит над тропой к Эрвеолу. Никто из людей не ходил туда по своей воле, и никто из людей не возвращался оттуда. Лишь мертвые тела с вырванными сердцами находят у подножья Черных гор, вершины которых вечно окутаны мраком, — так сказал Сахи-шаман Таиту-страннику и Алху-воину, один их которых искал знания, другой — славы.

— Ответь, Сахи-шаман, как пришли на Эрвеол те люди, чьи тела находят внизу, — так сказал Таит-странник, поборовший свой страх.

— Я сам веду их туда, одурманенных зельем. Иначе Владыки вершин Эрвеола сами спустятся вниз, и настанет конец времен, — так сказал Сахи-шаман, пряча лицо за бубном своим.

— Веди нас туда, Сахи-шаман, но не давай нам зелья, — так сказал Алх-воин, сердце которого было полно отваги".

«Песнь об Эрвеоле», в сборнике «Эпос народа маари», Гельсингхомм-2960 г.

* * *

«Человеческая жизнь стоит ровно столько, во что ее ценит сам хозяин. Чем дороже вещь, тем больше желающих ее отобрать».

Люс Бонди, трубадур Альбийского королевского двора. 1372-1401г.г.

246-я зарубка на Лампе, ночь после заката