Желтый дьявол. Том 2

А сердце у всех стуком стучит: подняли восстание и теперь подымают…

— Вот, смотрите! — в окно Демирский… все на улицу… а там — команда Серова:

— Первый повстанческий отряд, смирно!

…и красный сверток полыхнул, и знамя развернулось над обрывом…

«Буух-уух…» в скалах бухты эхом: это — салют из пушки с маяка.

Партизанский отряд развернулся шеренгой на откосе в бухту.

У отряда, — Серов, крепкий, сутулый, длиннорукий, настоящий шахтер. Как клещами держит он свой меткий карабин:

— Смирно!

На крыльце штаба Шамов звонким голосом в холоде дня:

— Товарищи! Знамя восстания снова на скалах поднято…

4. Первый партизанский отряд

— Ну, жинка, собирай торбу… — и Демирский настежь двери с холодом в избу…

Сверкнули глазенки у Гани, потупилась…

— Ну, черная — не бередь… Пропантуешь[2] весну без меня, а там мабыть и я ворочусь…

Искрами глаз в него: а вдруг?

— Не хорони загодя, не бойсь… все равно як на звиря иду — жди…

Сел на лавку и быстро новые онучи крепко навертывает, в улы[3] морской травы положил. Одел. Привернул оборами. Встал, приподнялся на носках, прошелся по хате — хорошо… Нигде не жмет…

— Гарно, нога как дома!.. — опять сел, а от морской травы дух по комнате сладкий…

Быстро Ганя управилась, — не впервой собирать на охоту.

Вышла к нему, посмотрела так…

Екнуло в сердце у парня, встал — обнял, запрокинул голову, да в сочные красные губы впился как клещ.

— Эх, Ганёк… — оторвался… — а потом опять…

А когда нацеловались, — подтянул покрепче ремень, вскинул карабин за плечи, за сумку, и за дверь шагнул.

А там, на улице, на морозе:

— Здесь Серов будет, все по первому зову охотники к нему… поняла?

— Как не понять…

— Смотрите, не сдавайте Тетюхэ… — а потом ласково: зря не балуй, Ганя! — улыбнулся…

— Ты не балуй… — улыбнулась и она.

Все шахты, вся Тетюхэ провожает первый партизанский отряд, идущий подымать восстание в области.

Все сделано быстро, по-охотничьи: разведка на лыжах уже впереди, лошади навьючены.

Команда:

— Становись! — а потом сразу звонко Шамов:

— Трогай! — и легко, с бодрым хрустом снега под ногами отряд двинулся.

— Счастливо, сынку! Хорошей дороги вам, ребятки, — воевать покрепче, Колчаков бить получше… — и старик шахтер, высокий, прямой, стоит на скате без шапки, борода по ветру…

А солнце сзади из-за скал красными полосами в белую долину, туда, куда быстро спускается отряд, через Сахата-Айлинский хребет, в долины — Сучанскую, Майхинскую, Доубихинскую, Имано-Вакскую, — а там, до самого Хабаровска, за тысячу верст от Великого океана и от бухты Тетюхэ.

Ведет этот отряд Шамов, легкий на ходу и крепкий волей.

Оглянулся, — а на скате в снегу все стоит черным огромным столбом, на восходе, без шапки старик-шахтер, охотник.

Провожает!..

5. К Штерну!

Он белку без промаху бьет в глаз дробинкой, — так и сейчас прицелился и чёк!

— Есть, один! — и Серков, старый охотник с выколотым левым глазом и помятой когда-то в схватке с тигром рукой, спокойно прицеливается еще водного…

Цепь в восемнадцать стрелков лежит на скале и стреляет вниз в бухту по судну, да так, что не дает управлять им. На мостике никого — все перебиты…

Стреляли из пушки, да что толку, по тайге — что в белый свет…

А тут еще — шторм… Судно качает…

— Уходит! Ну-ка, ребята, вдогонку… — Серков приложился — и еще восемнадцать выстрелов метких, охотничьих.

Отбили, — десант не высажен!..

— А теперь, собирайсь на Сучан, к Штерну! — и Серков первый сбегает с горы.

Там уже поджидают гонцы с Тетюхэ.

Все вместе, под начальством Серкова, отрядом двигаются с Ольги, на Сучан к Штерну.

А в бухте Ольги остался партизанский гарнизон.

…Все Приморье, вся область уже горит восстанием. Стихийно, одна за другой, подымаются волости — не выдержало крестьянство колчаковщины…

Штерн на Сучане — это центр восстания. Отсюда он руководит им, развивая, углубляя и организовывая его. Отсюда направляются отряды по всей долине до самого Хабаровска.

Шамов уже прибыл на Сучан. А теперь — дальше, застрельщиком идет его отряд.

… — Вот, товарищ Шамов, и все… Главное, не теряйте связи по фронту… Да дальше шлите отряды, когда надвинетесь к магистрали. Об остальном сговоримся на месте — я через неделю буду у вас, — и Штерн прощается с Шамовым.

Отряд двигается дальше, к Яковлевке.

И так — по несколько отрядов каждый день.

Штерн не спит — бешено работает в походной обстановке главный партизанский штаб, мозг восстания.

Область, стихийно поднявшаяся, вводится в организованное русло борьбы с Колчаком в тылу.

Задача проста: дезорганизовать тыл — ни одного солдата неприятельской армии — и ослабление питомника фронта — железнодорожных путей сообщения.

Область горит восстанием.

Штерн работает.

В пылу этой работы застает его Ефим.

6. Первая победа Ефима

— Здорово, товарищ Штерн!

— Ефим, ты?

— Я.

— Где же ты пропадал?

— Не мог раньше известить. Был занят. Помнишь эту историю с похищением документа.

— Ну, ну. Вы похитили документ, но у тебя половину перехватили.

— Да, перехватили. Но не надолго…

Ефим делает торжественную паузу. Потом:

— Теперь документ у нас. Тайна белогвардейцев целиком…