Желтые листья

А когда уже выскочила на лестницу, вдруг обернулась и прокричала:

— И больше никогда ко мне близко не подходи, со своими вонючими баксами, козел драный!

— Какая чушь! Деньги не пахнут! — проговорил Володька, и поднес зеленые бумажки к носу. И в самом деле, сколько он не принюхивался, смог уловить лишь едва различимый запах типографской краски. Но, с другой стороны, откуда же тогда запах? Ведь Володька уже давно не занимался грязной работой, для этого он нанял людей, а сам лишь сидел в офисе да подсчитывал деньги. Чтобы развеять сомнения он решил обратиться к соседу.

Петрович с видом эксперта долго обнюхивал заграничные бумажки и, наконец, выдал приговор:

— Да парень, твои деньги воняют, и ничего с этим не поделаешь!

— Что, и в самом деле, ничего нельзя придумать!

— Ну, если честно, то можно конечно попытаться их отмыть, сейчас многие этим занимаются. Но ты учти, отмывание грязных денег — уголовное преступление и преследуется по закону!

— А чем их можно отмыть? — спросил Володька, пропустив мимо ушей упоминание об уголовной ответственности.

— Попробуй «ариэлем» или «тайдом», у тебя стиральная машинка-то есть?

— Есть, конечно! Самая лучшая — Вирпул!

После полуторачасовой стирки доллары полиняли, облезли, но запах сохранили.

— Воняет! — коротко сообщил Петрович, обнюхав выстиранную и тщательно выглаженную банкноту, — Но самое главное, ее теперь ни в одном обменнике не примут, видишь, как полиняла. У Линкольна от парика одна лысина осталась.

На этом Володькины эксперименты с отмыванием грязных денег закончились, но его патологическая страсть к богатству продолжалась. Дело расширялось и денег становилось все больше и больше. Володька арендовал шикарный офис в центре, с девятки пересел на 600-й «Мерседес», купил старинную барскую усадьбу на окраине города, отреставрировал ее и стал жить, словно какой-нибудь граф или князь.

Теперь Володька чаще бывал в общественных местах, ресторанах, ночных клубах, на презентациях и вернисажах. Окружающая публика конечно не могла не чувствовать вонь, но из уважения к Володькиным деньгам терпела, и дела вид что никакого запаха нет.

Казалось пришло, наконец, то время, о котором только можно было мечтать: лучшая еда, самые дорогие вина, автомобили, роскошное жилье, красивые женщины. И разумеется деньги, целые кучи разноцветных красивых бумажек. Но почему-то, среди всего это великолепия, все чаще и чаще Володьке становилось скучно, ему вдруг начинало казаться, что с ним произошло какое-то страшное несчастье, а что именно он забыл. Леденящая душу тоска наваливалась на него, он пытался вспомнить, что же это могло быть, и не мог.

Вспоминалось почему-то, как в детстве, мать дала ему денег, чтобы он купил себе перочинный ножик с множеством лезвий, о котором он давно мечтал, а по дороге в магазин их у него отобрали мальчишки постарше. Он понимал, что это совсем не то, но все равно становилось жалко себя да слез, вот только плакать он уже давно разучился.

Словно приведение бродил он по своему огромному дому натыкаясь на безмолвных охранников и слуг, и не мог придумать, чем бы себя занять. Дела его уже давно перестали интересовать, налаженный экономический механизм работал сам, принося хозяину все новые и новые кучи денег. Покупать дорогие машины, мебель и прочие безделушки надоело, еда, даже самая изысканная не вызывала аппетита, пить он никогда не любил, а женщины, они все казались ему теперь резиновыми куклами. Податливые и послушные, готовые за деньги исполнить любую, самую нелепую его прихоть, они больше не радовали его. Он знал, что стоит ему отвернуться, и они тут же заткнут носы и скорчат самую тошнотную физиономию, ведь запах-то остался.

В такие минуты у него возникало ощущение, что его обманули. Ему вдруг начинало казаться, что все это богатство, к которому он так неистово стремился всю свою жизнь, работал без выходных, терпел унижения и насмешки, и главное этот отвратительный запах, это самое богатство — ничего не стоит.

Однажды, Володька ехал на своем новом «Мерседесе» и вдруг увидел возле киоска человека в серой куртке с капюшоном. Хотя с тех пор прошло много лет, но Володька сразу узнал его, это был Сашка Панкратов, когда-то они вместе учились в институте. И хотя они никогда не были друзьями, но сейчас Володька обрадовался ему, словно самому близкому и родному человеку.

Он приказал шоферу остановиться (сам он уже давно не садился за руль), вылез из машины и подошел к человеку в куртке.

— Здравствуй, Санек! — сказал Володька.

— Привет! — ответил Панкратов и спокойно посмотрел на Володьку. Ни супердорогой костюм в мелкую полоску от Версаче, ни сверкающий лимузин, казалось, не произвели на него никакого впечатления.

— Ну, ты как, чем занимаешься? — спросил Володька.

— Работаю в НИИ, женился, сын в пятом классе. В общем, как у всех.

— А я видишь, как поднялся, — не удержался от хвастовства Володька и махнул рукой в сторону «Мерседеса», — У меня крупный бизнес, живу в графском дворце, а денег этих, просто без счета!