Желтая линия

Потом основная стая ушла, хотя отдельные насекомые еще продолжали метаться в воздухе и ползать по траве. Первое, что я увидел, открыв глаза, — это два жука, которые доедали третьего у моих ног.

Теперь мне стало ясно, почему их удары причиняли столько боли. Жуки оказались размером с крупную сливу. У каждого были короткие толстые рожки, а их изогнутые мощные лапы напоминали какие-то изуверские больничные инструменты.

Я поразился, когда взглянул на Нуя. Вся его одежда была изодрана, как будто по ней прошлись колючей железной щеткой. Впрочем, в таком же виде оказался и я сам.

Нуй оглядел свои разлохмаченные рукава и горестно вздохнул.

— Это потому, что только один баллон на двоих, — сказал он. — Одного мало, они почти не боятся.

— А если вообще ни одного? — осторожно спросил я.

— Лучше молчи. — Нуй потряс головой. — Одни кости бы остались.

Вокруг нас все как-то неуловимо изменилось. Мир стал похож на человека, сменившего прическу — вроде бы то же лицо, но не совсем. Впрочем, я быстро догадался — именно в «прическе» и было дело. А вернее, в «стрижке». Стая объела и кусты, и деревья, и траву. Мир просто немного облысел.

— Нуй, а как же аборигены от жуков спасаются? — спросил я.

— А кто как, — сказал Нуй, продолжая разглядывать свой пострадавший наряд. — Под воду, например, прячутся.

— А если вода далеко? У них же нет баллончиков с веществами…

— Баллончиков нет, а вещества есть. Мы же у ивенков научились, как жуков отпугивать. Эти брызги — они с запахом болотной коровы, которую жуки никогда не трогают. Она для них ядовитая. Ты еще не видел болотную корову?

Я покачал головой. А Нуй вдруг выпрямился и торжественно посмотрел на меня.

— Ты спас мою жизнь, — сказал он.

— Да ладно…

— Нет-нет, ты дал мне свой баллон, хотя тебе самому был нужен.

— Ничего особенного, — скромно потупился я.

— Нет, я этого тебе не забуду, — поклялся Нуй. — Я тоже тебе помогу. Ладно, пора мне на пост.

— Постой! А если жуки опять полетят? У меня больше нет баллончика.

— Ни у кого нет, — развел руками Нуй. — Но стая не вернется. Она никогда не возвращается.

* * *

Через какое-то время нашу группу сменила другая, а мы отправились в резерв. Это означало, что мы должны сидеть под деревьями недалеко от возводимого объекта и быть готовыми к тревоге. Если в какой-нибудь из точек оцепления начнет завариваться каша, мы со всех ног побежим туда и задавим врага массой.

Я специально сел чуть в стороне от остальных — с моего места было видно, как поднимают вышку. Три реаплана поставили ее торчком и насадили на основание. Потом на верхушке долго ковырялись наладчики, звонко перекликаясь и постоянно роняя инструменты.

«Крысолов» развалился на сухой траве в тени деревьев и наслаждался отдыхом. Я по привычке чуть было не собрался пожевать травинку, но вовремя одумался. Еще неизвестно, есть ли от этой травинки противоядие.

Приближался вечер, с болот поползли ленивые языки тумана. Не дожидаясь темноты, гражданские погрузились в реапланы и умчались на базу — в свои уютные теплые комнаты, к вкусному ужину и приятному отдыху.

Нас пока не звали. Уже две группы скрылись в темнеющих небесах, сверкнув на прощание огненными реактивными хвостами. Мы продолжали сидеть под теми же деревьями. Командира, естественно, не было — он вообще старался пореже с нами бывать. Наверно, ему было с кем общаться.

Наконец он материализовался из сумерек. Он шел, одновременно разговаривая с кем-то по радио. Команда тяжело поднялась с земли, кое-как построилась.

Рафин-Е прошелся вдоль строя, критически оглядев всех с ног до головы.

— Жуки подрали? — спросил он, тронув антенной рации мой плачевный наряд.

— Угу.

— Отойди-ка в сторонку. И ты тоже…

Рядом со мной встал здоровяк Шилу. Потом еще четверо бойцов. Все тревожно переглядывались — что, интересно, нам придумали вместо положенного ужина и сна?

Я встретился взглядом с Нуем, тихонько кивнул ему, однако он лишь пожал плечами.

— Осталось одно небольшое дело, — сказал Рафин-Е. — На той стороне, около вагончиков, готовы к вылету три реаплана. Вы, шестеро, рассаживаетесь по двое в каждый и забираете из болот детей ульдров. Разведка наткнулась на партизанский отряд союзников, там голодные дети. Их нужно сопроводить на базу. — Он поднял палец и многозначительно добавил: — Зачтется!

Честно говоря, я в этот момент даже забыл про голод и усталость. Спасти голодных детишек — есть ли более святое дело? Шилу, похоже, так не считал — он сопел и явно выражал досаду.

— Следите, чтобы эти оборванцы ничего там не сломали, пока будете лететь, — добавил Рафин-Е. — Бегом марш!

Реапланы мы нашли почти сразу, однако пилоты встретили нас ругательствами.

— Где пропадаете, всю ночь вас ждать?! — заорал один. Потом успокоился, зевнул. — Садитесь, только быстро.

И ведь не докажешь, что мы ждали командира. Чувствовалось, что пилоты нервничают, хотят есть и спать. Машины на взлете ревели прямо-таки злобно и в полете тряслись и дергались. Вдобавок Шилу все время что-то ворчал, а когда я попытался с ним заговорить, отвернулся к темному окну.