Желтая линия

Никто, однако, не разглядывал травку, все рвались к маленьким окошечкам в стенах. Царил полный кавардак, многие пробивали путь к окошечкам локтями и кулаками. Впрочем, через какое-то время из толпы начали вырастать хвосты очередей, однако у стены все еще бился серый человеческий прибой.

– Ну, вот... – пробормотал Щербатин. – Теперь стоим.

Перед нами колыхалось еще человек двести пятьдесят, а то и больше. И я бы не сказал, что очередь двигалась очень энергично. Мы несколько минут простояли, и я лишь переступил с ноги на ногу. Я чувствовал, что и Щербатин начал нервничать.

– Утешает одно – мы не последние, – с оптимизмом сказал он.

В самом деле, за нами уже выстроился длинный хвост, и он то и дело прирастал. Тут вдруг на стенах зажглось несколько больших экранов, и нам начали показывать обещанные «прямые трансляции».

Изображение было слишком бледным и нечетким. Мне удавалось разглядеть то какие-то дома-башни, то морские волны, на которых катались изогнутые лодочки, то дороги, по которым мчались машины. Никакая это была, конечно, не трансляция. Больше всего походило на плохонький рекламный ролик для туристов.

– Щербатин, – тихо позвал я. – Погляди: вон к тому окошечку всего несколько человек.

– Я знаю, – кивнул он. – Это вербовочный пункт военного ведомства. Некоторые соглашаются – там можно заработать третье холо всего за четыре-пять периодов.

И, заметив мой вопросительный взгляд, он потряс головой.

– Нет, Беня, нам туда не надо. Там война.

– А куда нам надо, Щербатин?

– Посмотрим, что предложат. Подожди-ка...

Он отошел и поймал какого-то доходягу, который с очень довольным видом выбирался из толпы. Похоже, ему в числе первых удалось пробиться к заветному окошечку.

Они несколько минут разговаривали, я не расслышал ни слова. Наконец Щербатин вернулся.

– Ничего особенного, конечно... – Он развел руками. – Экваториальные плантации, прокладка дорог, шахты, уборка отходов. И все у черта на куличках. Ладно, подберем что-нибудь по вкусу. Главное, чтоб не надолго там задержаться.

– А дальше? – безучастно спросил я.

– А дальше – первое холо.

– И что?

– Ты так ничего и не понял? Первое холо – это все равно что московская прописка для жителя какой-нибудь Нижней Усрани. Цивилизация! Гарантированный жизненный уровень. Любая работа, любые развлечения. Общество!

– А я смогу работать поэтом?

– Вот же кретин... – с досадой вздохнул Щербатин. – Сможешь, успокойся.

Я посмотрел на небо. Оно было белым, чуть желтоватым. Ни облаков, ни солнца. Очередь не двигалась. Щербатин сначала стоял спокойно, потом начал притоптывать, потом – вертеться, глядя по сторонам. Наконец он сказал:

– Постой, я погляжу, чего тут еще есть.

Я бы и сам с удовольствием погулял, посмотрел, что где есть. Но он первым догадался – что ж поделаешь?

– Да, вот еще! – вспомнил Щербатин перед уходом. – Если кто спросит, откуда ты, – не вздумай заводить насчет Земли, Луны, Солнечной системы... Никому тут это не интересно. Говори: нижний сектор, восьмое удаление. А лучше вообще молчи.

Откуда он все знает? Вроде сидел рядышком, ни с кем не разговаривал – а все знает. А я – нет. Всегда у меня так.

Жутко хотелось сунуть руки в карманы, но на робе не было карманов. Насколько я понял, мне – человеку-нулю – не полагалось иметь ничего такого, что можно положить в карман. А значит, и карманы иметь незачем.

За то время, пока мой приятель где-то гулял, мне удалось приблизиться к окошечку шага на три. Да и то я не уверен, что людей передо мной стало меньше. Скорее всего просто очередь чуть деформировалась.

Мне это все, конечно, надоело. Терпеть не могу очереди, да и кто их любит? К тому же я все еще скверно себя чувствовал после холодной ванны. Так и тянуло сесть на травку, закрыв глаза. Но никто не садился, и приходилось кое-как держаться на ногах.

«А может, ну их к черту? – подумал я. – Уйти из этой сволочной очереди, полежать где-нибудь, отдохнуть. А потом прийти, когда народ рассосется. Что достанется – то и достанется».

Я не успел додумать эту мысль до конца, потому что наконец вернулся Щербатин. Он шел не торопясь, вразвалочку, с очень довольной физиономией.

– Что бы ты без меня делал, Беня? – снисходительно проронил он. – Ну все, хватит тут топтаться. Идем обедать. Я уже все устроил.

– Что ты устроил, Щербатин? – спросил я, вышагивая вслед за ним вдоль забора.

– Пищевые разработки. Три дня пути. Меньше года по-нашему до первого холо. Правда, отправляемся уже завтра.

– А восстанавливаться?

– А в дороге восстановишься. Какая разница, где пузо чесать – здесь или в трюме? – Он вдруг остановился и ткнул меня пальцем в грудь. – Я вытащу тебя из этой чертовой робы не за четыре и даже не за два года, а меньше чем за год! Осознаешь?

– А что это за пищевые рудники?

– Да не рудники, а разработки. Не знаю еще. Но, думаю, лучше, чем несколько лет вручную чистить дно каналов или дышать песком на камнедробилке. Может быть, ты считаешь иначе?

– Я – как ты...