– Главное дело сделано, но мы остаемся здесь на неопределенный срок, – сказал он. – За участие в боевой операции высшего разряда на каждого будет начислено по полторы сотни уцим.
Он с усмешкой подождал, пока мы погудим и восторженно покиваем друг другу. Потом прошелся вдоль строя, разглядывая каждого. Все уже знали, что в команде не хватает двоих бойцов. Куда и когда они пропали, можно было только гадать, и это были не самые приятные догадки. Но о пропавших не говорили, наверно, так здесь было принято.
Остановившись возле меня, командир глянул на мою подранную жуками куртку.
– Утраченное и испорченное обмундирование можно заменить на новое без вычетов из выслуги, – объявил кавалер-мастер. – Это касается всех.
Я услышал тихий, но отчетливый вздох облегчения. Это был Арах, который ночью каким-то непостижимым образом остался без ранца и без огнемета. Скорее всего это была заслуга вороватых союзничков.
– На сегодня у нас есть специальное задание, – продолжал кавалер-мастер. – Даже не задание, а так, прогулка. Нужно пройтись по лесу вдоль окраин и поискать гражданских ивенков, которые вчера разбежались из города. Их необходимо вернуть в город и поместить в соответствующие их статусу условия, в локальные сектора. Цивилизация не может допустить, чтобы у нее под носом прятались в лесах одичавшие люди.
Искать беженцев отправились не только «крысоловы», но и несколько других команд. Мы шли по улице длинной колонной, а навстречу двигались отряды пополнения – свежие оккупационные команды в необмятой новенькой форме. Они с робким любопытством оглядывались по сторонам, что и понятно: наверняка почти все первый день в наших краях.
На городской окраине колонна разделилась по командам. Вскоре мы уже шагали по лесу, донельзя изгаженному и ободранному. Вчера через него прошла огромная масса техники и отряды цивилизаторов, а затем – орда «детей природы», которые только и умеют, что гадить и портить.
Мы разбились в широкую цепь и пошли прогулочным шагом, изредка перекликаясь. Деревья стояли редко, почти вся команда была на виду. На душе царила радость и облегчение от того, что закончилась большая и опасная операция и теперь каждого достойно за нее вознаградят.
Легкость задания резонировала с легкостью на сердце, даже вечно серое небо не казалось таким уж пасмурным. Вдобавок дорога шла все время под уклон, и весь мир словно лежал у моих ног.
Между тем лес становился тише и как-то глуше. «Крысоловы» перестали болтать и шли молча, настороженно приглядываясь к стене деревьев, которая все плотнее смыкалась вокруг.
Потом вдруг начало хлюпать под ногами, и это здорово подкосило наш благодушный настрой. Во-первых, в условиях задания никакого болота не намечалось, был только лес, во-вторых, ни один не взял с собой гидрокостюм. Наши физиономии из безмятежных стали делаться хмурыми.
Только Рафин-Е был невозмутим. Он лишь однажды остановился, озадаченно почесал затылок и вытащил свою рацию. Связавшись с командирами других групп, он поспрашивал насчет каких-то ориентиров, после чего мы продолжили движение в том же темпе. К всеобщему облегчению, в болото лезть не пришлось – мы шли по самому краю.
Арах, потерявший оружие и снаряжение, шел последним, беззаботно поддавая ногами кусочки земли. Никто не заметил, что он вдруг остановился и приложил ладони к ушам. Через несколько секунд так же застыл на месте и прислушался еще один боец.
– Что еще? – недовольно спросил Рафин-Е.
– Вроде женщина зовет, – неуверенно пробормотал пехотинец.
– Кого, тебя, что ли? – фыркнул Рафин-Е и посмотрел на нас. – Кому еще женщины мерещатся?
Он все же не мог оставить факт без внимания – среди разбежавшихся ивенков должны быть и женщины.
– Это не женщина, – помотал головой Арах. – Это или зверь скулит, или... или ребеночек плачет.
– М-да? – Рафин-Е вдруг стал мрачен и тоже прислушался. Затем пробормотал: – Да ну, какой зверь... Жуки молча плавают, а корова – если заорет, то уж не ошибешься. Не пойму, где...
Теперь уже многие слышали, что из-за стены деревьев доносится слабый писк или плач. Действительно, сразу представлялся брошенный ребенок.
– Это там, – сказал наконец наш командир, указывая в самое сердце болот. – Точно, ребенок. Небось союзнички обронили на радостях, когда в город бежали. – Он вздохнул. – Что ж, надо его забирать.
Мы с кислыми физиономиями переглянулись. Никому, понятное дело, не хотелось без болотных костюмов лезть в грязищу. Впрочем, это и в костюмах сомнительное удовольствие. Тем более какой-то маленький грязный ульдр, заеденный блохами...
– Пошли, пошли... – поторопил кавалер-мастер и по привычке первым вступил в булькающую болотную страну.
Наверно, не стоило идти всей командой. Ребенка могли найти и забрать два, от силы три человека. Я уже принимал участие в спасении «детей», и никакого умиления от этой встречи у меня не осталось.
И все же это был ребенок. Чем ближе мы подходили, тем горьче и жалобнее становился плач. Я даже стал забывать свои обиды и неприязнь. Ну разве виновато это испуганное дитя, что его породил блохастый придурковатый народец?