Железный трон

Дело в том, что половинчики появились в Керилии лишь около пятисот лет назад, то есть много веков спустя после сражения при горе Дейсмаар. Согласно легенде, они бежали с родины своих предков в таинственном Мире Теней, спасаясь от какого-то безымянного ужаса, который угрожал их существованию. Сами половинчики редко говорили об этом, но барды, пользуясь возможностью, заходили в своих причудливых домыслах так далеко, как только позволяло им воображение. Они рассказывали о Холодном Всаднике, который однажды появился в волшебном мире, мире духов, после чего тот постепенно превратился в Мир Теней — холодный, серый и зловещий. А половинчики — существа наполовину земного, наполовину волшебного мира — бежали от Холодного Всадника и от мрака, который он принес с собой. Может, все это были лишь затейливые вымыслы бардов, и может, и правда. Наверняка это знали одни лишь половинчики.

Говорили, что они единственные из всех земных существ могут по желанию перемещаться из одного мира в другой, хотя никто не знал точно, как они это делают. Считалось, что половинчики умеют ходить Тенью, создавая временные порталы между двумя мирами, позволяющие им проникать во владения тьмы и возвращаться в царство солнечного света в другом месте и времени. Однако несколько раз в течение года, по определенным дням, завеса между двумя мирами как будто раздвигалась. И в такие дни неосторожные представители рода людского могли случайно забрести в Мир Теней, а обитатели темного царства могли появиться в мире солнечного света.

В нежном возрасте шести лет, впервые узнав о Мире Теней от старших товарищей, Эдан стал мучаться ночными кошмарами, вызванными страшными историями, которые рассказывались по вечерам у костра. Детское воображение рисовало ему самых ужасных и отвратительных существ, притаившихся под кроватью и в гардеробе, где, по твердому его убеждению, порталы в Мир Теней открывались каждую ночь. Он сворачивался под одеялом клубочком и смотрел, как пляшут по стенам жуткие тени в неверном свете оплывающей свечи на ночном столике, а когда после отчаянной борьбы со сном он наконец засыпал, ему снились наводящие ужас чудовища, которые выползали из-под кровати, чтобы утащить его в Мир Теней и полакомиться его плотью.

Несколькими годами позже, — достаточно повзрослев, чтобы понять, что в гардеробе, даже с наступлением тьмы, не появляется ничего более зловещего, чем одежда, а под кроватью можно найти единственно лишь комочки пыли, — Эдан стал потчевать юного принца Микаэла страшными историями об ужасах, сокрытых в Мире Теней, упрямо надеясь отплатить мальчику за все унижения, которым тот подвергал его в дневные часы. Но к великой своей досаде он скоро понял, что то несносное высокомерие, которое Микаэл обнаруживал даже в пять лет, не покидало его и во снах — ибо вместо того, чтобы устрашаться чудовищ, он просто хладнокровно и быстро расправлялся с ними.

В пятнадцать Эдану казалось унизительным играть в «Гилли Сид» с девятилетним ребенком. Тогда это была любимая игра Микаэла. «Гилли Сид» или «Охота Эльфов», называлась вторая часть «Наследства Королей», в которой рассказывалось о том, как эльфийский двор отражал вторжение людских племен в свои владения и как эльфийские рыцари странствовали по дорогам, убивая каждого встречного человека. Это привело к многолетней войне, но мало-помалу эльфы отступали под натиском людей, бессильные перед их оружием — а именно, священной магией.

У эльфов тоже были маги, но они заклинали духов природы, населяющих леса и реки, поля и воздух. Они никогда не поклонялись богам и не могли понять этот новый, странный источник силы. В конце концов эльфы отступили в леса, и эльфийский двор утратил прежнее могущество. Теперь от огромной империи, которой они некогда правили, осталось лишь несколько обособленных эльфийских королевств, разбросанных в лесистых местностях Керилии, таких как Туаривель, Куллаби, Силлагорид, Кумб Бейн и Туараннун.

В пору неослабной одержимости Микаэла «Гилли Сидом» Эдан время от времени изображал в ходе игры эльфийских воинов каждого из этих далеких королевств, умирая бессчетное множество раз — всегда недостаточно театрально — от заклинаний «священной магии». Иногда Микаэл для разнообразия выступал в роли эльфийского мага, но это было даже хуже. Он прятался за висящими в залах гобеленами и неожиданно напрыгивал на ничего не подозревающего Эдана, умерщвляя его эльфийскими заклинаниями.

— Була-була-ка-була!

— Что это было, ваше высочество?

— Була-була-ка-була! — снова вопил Микаэл, вытягивая вперед руки с растопыренными пальцами. — Это расплавляющее заклинание эльфов. Ты мертв!

— У эльфов нет расплавляющих заклинаний, ваше высочество. Во всяком случае, я в этом совершенно уверен. К тому же это совсем не похоже на эльфийский язык.

— Если я говорю, эльфийский, значит эльфийский! Давай плавься!

— Простите, ваше высочество, но как именно вы себе это представляете?

Микаэл нетерпеливо топал ногой и выразительно закатывал глаза, словно даже самый последний тупица должен был знать, как расплавляются от заклинания.