Железный регент

— Тогда почему мы столь внезапно свернули нашу поездку?

— Пару дней назад жрица добралась до последней точки своего паломничества и сейчас как раз должна вступить в силу, так что до момента представления наследника она защищена божественной волей и в безопасности еще большей, чем дети кесаря.

— Тогда зачем мне продолжать этот маскарад? — проворчала фальшивая жрица.

— Чтобы идиоты, которые этого не понимают, не лезли к ней и не прогневили ненароком Идущую-с-Облаками. Главные враги Вираты и рода Детей Неба не дураки, они прекрасно понимают, что сейчас куда проще дождаться представления наследника народу и либо разобраться с ним, уже лишившимся основной части защиты, либо просто завладеть умом неискушенного дитя и в свое удовольствие править страной. Предварительно, правда, разорвав глотки остальным желающим. Но есть еще богатые и деятельные полудурки, которые зачастую куда опаснее всех остальных возможных вредителей. А еще есть те, кто просто попытается расшатать ситуацию, любым способом, и этот — один из возможных.

— Все равно мне это кажется глупостью, — буркнул Райд.

В этот момент, избавляя меня от необходимости продолжать бесполезный разговор, в дверь постучали. Дождавшись разрешения, внутрь просочился смотритель, ответственный за эту часть дворца, поклонился:

— Господин регент, когда мне распорядиться относительно уборки в вашем кабинете?

— Давай прямо сейчас, Рут, — с готовностью кивнул я.

Этот пожилой мужчина занимает свою должность дольше, чем я живу на свете, еще с тех пор, когда оба дворца являлись вотчиной одного старшего смотрителя. Опыта ему не занимать, а своей расторопностью и умением правильно выбрать момент он просто восхищает. Райду не мешало бы у него поучиться: еще пара вопросов, и мое терпение лопнуло бы.

С другой стороны, для своего возраста он и так более чем сообразителен.

— Райд, проводи светлую госпожу в покои, их должны были уже приготовить, после распорядись о малом регентском совете в час пополудни, принеси мне накопившиеся за это время бумаги и до совета можешь отдыхать.

— Слушаюсь.

Ворчать и паясничать при посторонних мальчишка, он, разумеется, не стал, лишь вежливо склонил голову и, поднявшись, предложил «светлой госпоже» локоть. Капюшон качнулся — готов спорить, что Траз состроил под ним недовольную гримасу, — но фигура в плаще поднялась и, опираясь на руку добровольного помощника, покинула кабинет, и я временно выкинул обоих из головы. Райд сделает все как надо, да и на Траза можно положиться, а кто куда кому наступит за время пути, что прошипит украдкой и какую мелкую гадость сделает, меня уже не интересовало. Эти двое появились в Верхнем дворце почти одновременно, всегда соперничали, но — редкий случай — не враждовали и уважали друг друга. Кажется, этот вечный спор развлекал обоих.

Когда мальчишки ушли, в кабинет неслышно, как туман, проскользнули несколько слуг. Чтобы не нервировать и без того встревоженных моим обществом людей излишним вниманием, я прикрыл глаза и сосредоточился.

Детей кесаря защищала не только сила богини и люди, не способные предать и готовые пожертвовать всем за жизнь наследника, но и чары фиров, впитавшиеся в дворцовые камни. Чары, которые из поколения в поколение укрепляли и поддерживали одаренные из кесарева рода и изредка — посторонние вроде меня.

Сила фиров, в отличие от силы данов, способна существовать вне хозяина. Не так долго, как хотелось бы, но это все равно давало мне некоторую свободу передвижения. На луну или две, даже на три я мог покинуть дворцовый комплекс, не опасаясь, что плотная сеть защиты, которая плелась поколениями, рассыплется. Но все равно старался не уезжать надолго — по ряду причин, и это была одна из них. Возвращаясь же, в первую очередь проверял, спокойно ли все и нет ли разрывов.

Дворец меня не принимал. Терпел, уважая волю последнего хозяина, но не принимал. Позволяя собой командовать в довольно ограниченных пределах, чтобы я мог поддерживать защиту, он каждый раз давал понять, что делает мне одолжение. Брюзгливая древняя груда камней.

Впрочем, чувство это было совершенно взаимным: я ненавидел эту каменную громадину.

А еще мне постоянно казалось, что защита рухнет. Стоит ступить за пределы дворцового парка, и внутри все сжимается от страха и дурного предчувствия, от болезненной жажды, чтобы это уже наконец случилось. Недобрый пристальный взгляд дворца и запах тлена настойчиво гнали прочь, как можно дальше, а страх и долг требовали вернуться. Последние неизменно побеждали и будут побеждать, пока я жив, но… удовольствия это противоборство не доставляло.

Но этот страх — ничто по сравнению с еще одним, неотвязно преследовавшим меня везде: страхом будущего. Ему было плевать на расстояния и время суток, от него не получалось убежать или спрятаться. Как защитить того, кого я поклялся оберегать, после представления народу, когда божественная защита исчезнет?