Железное алиби

Вооружившись этими образчиками женской красоты, они отправились в «Бон Темпе», где их уже поджидали новые трудности и непредвиденные расходы. Томми пришлось давать на чай каждому из официантов, чтобы они только соблаговолили взглянуть на фотографии. Результат превзошел все ожидания. Теперь следствие можно было смело продолжать как минимум в трех направлениях, поскольку именно столько из изображенных на снимках девушек, по глубокому убеждению официантов, обедали у них в прошлый вторник. После чего непревзойденные детективы Бланта вернулись к себе в офис, и Таппенс углубилась в железнодорожный справочник.

— Так, сначала поезд: отправление с Паддингтона в двенадцать ноль ноль, прибытие в Торки: пятнадцать сорок пять. Этот дружок Лемаршана — как бишь его, Сорго или Маис? — видел ее уже ближе к вечеру.

— Не забывай, мы еще не проверяли слова господина Лемаршана, — перебил ее Томми. — Если, как ты говорила, исходить из того, что он друг мисс Дрейк, он мог просто все это выдумать.

— Ну, найти этого мистера — вспомнила, его зовут Рис — будет нетрудно, сказала Таппенс. — Но у меня предчувствие, что господин Лемаршан говорил нам правду. Я, собственно, не это имела в виду. Вот смотри: Уна Дрейк выезжает из Лондона двенадцатичасовым, снимает в Торки номер в отеле и, может быть, даже успевает распаковать вещи. Потом снова едет на вокзал и прибывает в Лондон как раз, чтобы успеть на ужин в «Савое». Вот, здесь есть подходящий поезд: отправление из Торки в шестнадцать сорок, прибытие в Лондон — двадцать один десять.

— А дальше? — заинтересовался Томми.

— А вот дальше, — нахмурилась Таппенс, — все гораздо сложнее. Есть, конечно, еще полночный экспресс, отправляющийся в Торки с Паддингтона, но вряд ли она бы на него успела.

— Может, машина?

— Хм, — с сомнением протянула Таппенс, — почти двести миль.

— Мне говорили, австралийцы водят машину на редкость безрассудно.

— Даже если так, она вернулась бы в Торки не раньше семи утра.

— И незамеченной прокралась бы в свой номер, — подхватил Томми. — Или еще лучше: небрежно подошла бы к портье и заявила: «Мне не спалось, и я всю ночь гуляла по окрестностям. Так что дайте мне, пожалуйста, счет».

— Томми, какие мы идиоты! — вскричала вдруг Таппенс. — Да зачем ей вообще возвращаться в Торки? Достаточно просто попросить какого-нибудь знакомого забрать утром вещи и расплатиться. И у нее был бы оплаченный счет с нужной датой.

— Ну что ж, в целом, думаю, мы выработали весьма здравую гипотезу, подвел итог Томми. — Теперь нужно самим проехаться двенадцатичасовым до Торки и проверить наши блестящие умозаключения.

На следующее утро Томми с Таппенс, вооруженные запасом фотографий, с комфортом устроились в купе первого класса и записались на завтрак в вагон-ресторане во вторую очередь.

— Скорее всего, — заметил Томми, — обслуживать нас будет другая смена. Сразу попасть на нужную было бы слишком большой удачей. Похоже, нам придется изрядно покататься в этом поезде, прежде чем мы встретимся с людьми, видевшими мисс Дрейк.

— На редкость утомительное занятие, эти проверки алиби, — вздохнула Таппенс. — Странно: в книгах это отнимает максимум три абзаца. Инспектор Такой-то просто садится в поезд, идет в вагон-ресторан и беседует с официантами, и все в порядке.

Однако на этот раз удача улыбнулась молодым детективам. Расспросы официанта, принесшего им счет, показали, что он же работал здесь и в прошлый вторник. Соответственно, был приведен в действие метод, называемый Томми «десятишиллинговым», а Таппенс вытащила на свет Божий подборку фотографий.

— Мне нужно знать, — объяснил Томми официанту, — завтракала ли здесь в прошлый вторник какая-либо из этих леди?

И как в лучших детективных рассказах, палец официанта безошибочно остановился на снимке мисс Дрейк.

— Да, сэр, вот эту леди я помню. Помню также, что это действительно было во вторник, потому что леди сама привлекла мое внимание к этому факту, подчеркнув, что вторник для нее — самый удачный день недели.

— Что ж, пока все идет неплохо, — заявила Таппенс, когда они вернулись в купе. — Думаю, в отеле нам тоже подтвердят, что она действительно снимала там номер. Конечно, доказать, что потом она вернулась в Лондон, будет трудновато, но, может, на станции кто-нибудь ее и вспомнит.

Здесь, однако, им повезло меньше. Расспросив кучу кассиров и всевозможных служащих и раздав с полкроны на предмет завязывания разговора, Томми добился только того, что пара носильщиков вяло ткнули в фотографию, обнаружив в себе смутное воспоминание о том, что некто подобный действительно отправлялся в тот день поездом в шестнадцать сорок до города. К сожалению, тыкали они вовсе не в фотографию Уны Дрейк.

— Что, однако, еще ничего не доказывает, — уверяла Таппенс мужа по дороге к гостинице. — Может, она все-таки ехала этим поездом. Просто ее никто не запомнил.

— Она вполне могла уехать и с другой станции, например, из Торрэ, заметил Томми.

— Очень может быть, — согласилась Таппенс. — Проверим это после того, как побываем в отеле.