Желание под солнцем

– Ты упряма, как мул, Лайла Реми, и всегда была такой. Что ж, поступай как знаешь. – Кевин повернулся спиной к ней и толпе и вперил взгляд в Джосса. Двое охранников, предвкушая избиение, шагнули ближе, с дубинками наготове. Дьявольское удовольствие от неожиданного развлечения, которое им перепало, явственно читалось на их физиономиях. По знаку Кевина они снова отошли. – Послушай-ка, парень, – сказал он тихо, но зло. – Моя невеста мисс Реми согласилась купить тебя, и хотя я испытываю крайне серьезные сомнения относительно этого, я уступлю ее желаниям. Но кем бы ты ни был или считал себя в прошлом, теперь ты не более чем раб, принадлежащий отцу мисс Реми. Я надсмотрщик мистера Реми, и в «Усладе сердца» я заправляю всем и всеми. Если я когда-нибудь услышу, что ты скажешь хотя бы слово мисс Реми, тем паче позволишь себе подобную фамильярность по отношению к ней, я прикажу избить тебя до полусмерти. И ты узнаешь, что я не бросаюсь пустыми угрозами.

Кулаки Джосса бессильно сжимались и разжимались за спиной. Боль в боку была мучительной, а разбитая щека горела огнем. Глаза его пылали еще горячее, когда он сверлил стоящего над ним мужчину яростным взглядом. Но он не сказал и не сделал ничего, что дало бы тому повод снова ударить его. Он медленно, болезненно начинал постигать мудрость. Он изранен и обессилен, не в состоянии даже стоять. Как раб, он в полнейшей власти своих хозяев, которые могут избить его или убить просто из прихоти. В настоящее время он должен вести себя осмотрительно и не позволять своей проклятой гордости и огромным голубым глазам, которые смотрят на него с такой жалостью, толкнуть его на какую-нибудь глупость. Пока. Но когда-нибудь наступит и его день…

– Кевин! – Лайла схватила сзади Кевина за руку и потянула назад. Кевин попытался отделаться от нее, но безуспешно.

– Не лезь в это, Лайла. Я не шучу.

Джосс увидел, как глаза Лайлы вспыхнули, но она больше ничего не сказала.

– Ты понял меня, парень? В «Усладе сердца» ты будешь наравне со всеми остальными рабами. Будешь работать там, где тебе скажут, и делать то, что скажут, столько, сколько скажут. Ты будешь проявлять уважение к тем, кто выше тебя по положению, и держать свой дерзкий язык за зубами, если хочешь сохранить свою шкуру в целости. Если будешь делать так, то обнаружишь, что жизнь у нас не так уж плоха. Если же станешь доставлять мне проблемы, пожалеешь, что родился на свет. – Не дожидаясь ответа, который мог дать Джосс, Кевин коротко кивнул охранникам: – Поместите его вместе с остальными рабами для «Услады сердца». Через день-два кто-нибудь придет, чтобы переправить их в порт и погрузить на «Быстрый ветер». А пока их должны поить и кормить. И чтобы не было никакого недосмотра. Я не хочу потерять кого-нибудь из них в пути из-за того, что о них не позаботились как следует заблаговременно.

– Да, сэр.

– Кевин, он ранен. Они били его ногами…

– Я велю послать доктора осмотреть его, идет? Это тебя удовлетворит?

– Это меня успокоит.

Она снова послала ему одну из своих ослепительных улыбок. Кевин оторвался от восторженного изучения прелестного лица стоявшей перед ним Лайлы и обнаружил, что Джосс сверлит их обоих злым взглядом. Он сделал знак охранникам. Те схватили Джосса за руки и наполовину понесли, наполовину потащили прочь. Джосс увидел, как надменный ублюдок повернулся к Лайле, которая издала протестующий возглас при виде такого грубого обращения с ним, и с примирительной улыбкой обнял ее рукой за талию. Внутренности Джосса горели. Он говорил себе, что это от побоев, но на самом деле не верил в это.

Глава 9

Неделю спустя Лайла стояла на мягко покачивающейся палубе «Быстрого ветра», чьи белые паруса раздувались на фоне голубого неба, отрывисто хлопая на ветру. Она обхватила себя руками в тщетной попытке защититься от крепкого океанского бриза. Невидящим взглядом она смотрела поверх поручней на горизонт в отчаянной попытке не замечать рабов, прыгающих вверх-вниз на палубе в каких-то двадцати шагах от нее. Кевин прохаживался среди них, заставляя их двигаться и несильно ударяя симулянтов по ногам тростью. Цепи, которыми были обвязаны пояса и запястья рабов, при этом громко звенели. Босые ноги неритмично стучали по деревянному настилу палубы.