Желание быть русским

Почему же телевизионщики так легко отдали то, ради чего, собственно, отечественное интеллигентство позволило разворошить, распатронить, растерять страну? Я имею в виду свободу слова. Почему? Ну, во-первых, потому, что из всех природных богатств России эфир оказался самым выгодным в смысле добычи и продажи. Так что даже рядовой «бурильщик» не внакладе, не говоря уж о «мастерах», «начальниках буровых» и «владельцах вышек»… А во-вторых, сработал эффект «второго брака». Можно, впервые разведясь, всем докладывать, каким чудовищем была твоя супруга – в нашем случае советская власть. Но вот уже и вторая жена – демократия. И снова мерзавка? А может, ты сам… не того? Статистика показывает, за второй брак люди держатся крепче, даже если он и устраивает их меньше первого, расторгнутого… Кстати сказать, демократия оказалась дамой куда более прагматичной и строгой, нежели ее увядшая предшественница, и требует ежедневных многократных доказательств любви и уважения.

Свободным по-настоящему наше телевидение было дважды – в периоды двоевластия. Я имею в виду противостояния «Горбачев – Ельцин» и «Ельцин – Верховный Совет». Оба раза оно свободно выбрало Ельцина. И этот свободный выбор телевизионной общественности обусловил совершенно несвободный выбор всей страны. Удивительно, но антикоммунистическое телевидение в точности сымитировало советское голосование за единственного кандидата, ведь в эфире Б. Ельцин был практически один – по крайней мере, возникало такое ощущение. Я говорю об этом не из злопамятности, а потому что не хочу, чтобы это повторилось во время новых выборов, к которым уже все готовятся морально и материально. Мне иногда кажется: если деньги, которые уходят на покупку голосов избирателей, пустить, как говорится, в экономику, то их хватит на то, чтобы вовремя отдавать зарплаты, пенсии, детские пособия обладателям этих самых «голосов». Возможно, еще и на культуру с наукой останется…

Сегодня, по-моему, уже все испытывают чувство удручающего безначалия или, как мог бы сказать Солженицын, «бесхозяинья» в Отечестве. Но давайте сознаемся, за надоевшим риторическим вопросом «А кто тогда?» стоит не отсутствие в России серьезных политиков, способных возглавить страну. За этим вопросом стоит отсутствие оных в виртуальной реальности телевидения. Нет, они могут появляться на экране, и даже довольно часто, но именно в виде умело смонтированной иллюстрации к роковому дефициту общенациональных лидеров. С другой стороны, кому в каком похмельном сне до отставки Черномырдина грезился на посту премьера неведомый Кириенко – лысоватый улыбчивый юноша со стальным взглядом фининспектора? Хватило трех телевизионных дней, чтобы превратить его в гиганта мысли, отца русской демократии и надежду простых россиян. Настоящий политик – это алмаз, созданный, «спрессованный» чудовищными перегрузками нашей нынешней жизни. Конечно, без средств массовой информации, и особенно ТВ, занимающихся огранкой каждого публичного алмаза, тут не обойтись. Но если огранщик сам начинает изготавливать «диаманты» в нужное время и в нужном количестве, называется это по-другому: подделка.

А сколько таких «подделок» шагнуло с телеэкрана в реальную политику, экономику, культуру! И что же в результате? Кто-то из них быстро прокололся на страсти к бесплатным элитным квартирам, халявным фазендам или литературным гонорарам, не снившимся даже Чейзу. Кто-то сам потихоньку сошел со сцены и красивенько живет на те самые деньги, которых так не хватает нынче казне и которые мы выпрашиваем у мирового сообщества с плаксивым занудством алкоголика, жаждущего опохмелиться. Кто-то, как Собчак, почуяв затылком ледяное дыхание уголовного кодекса, превратился в политического эмигранта. Кто-то просто отъехал из «этой непредсказуемой страны», как говорится, от греха… Но многие продолжают свою двойную жизнь – бодро-созидательную на телеэкране и бездарно-разрушительную в реальности. Что-то не стало, например, романтических репортажей из Нижегородской губернии. Оно и понятно: на этом испытательном полигоне рыночных реформ произошла катастрофа. Такая, что отчаявшиеся жители Нижнего выбрали себе мэром ранее судимого Клементьева. А зачинатель и руководитель ткнувшихся испытаний, Б. Немцов, в недавнем прошлом близкий друг и компаньон вновь осужденного Клементьева, перебрался в Москву, поближе к центру реформаторского смерча и ежедневно улыбается нам с телеэкрана. Недавно вот руководил захоронением царских останков и, разумеется, провалил порученное дело. Вместо общенационального примирения получилась общенациональная склока – с массовой неявкой на траурную церемонию и многомесячным нытьем о нехватке денег на «похороны века».