Желание быть русским

Согласен: человека в действующей армии контролировать и отслеживать труднее. Это хорошо описано во фронтовой прозе. Война делает человека свободнее. Тот же Солженицын так «оторвался» в письмах с фронта, что угодил в лагерь. Я служил в Германии в мирные годы, но знал, о чём можно писать домой, а о чём – нельзя. Но вот читаем дальше: «Сокроюсь от твоих пашей…» Почему – «пашей»? «Пашей – ушей»? Но это плохие поэты ради рифмы загоняют в строку случайные слова. У хороших, а тем более великих – так не бывает. Почему не «сатрапов» или «подручных»? Выскажу гипотезу: Лермонтов проводит параллель с Османской империей, которая славилась своими жестокими политическими нравами и которую называли «больным человеком Европы». Однако подозреваю, поэт имеет в виду не только суровость режима, но и намекает на этническую чуждость правящего слоя народу. Напомню: элита Османской империи была интернациональной, она включала в себя представителей завоёванных народов – болгар, сербов, армян, курдов, греков, арабов, грузин, албанцев, евреев и т.д. Главное – не происхождение, а верная и плодо­творная служба Великой Порте.

Меньше всего в правящем слое было тюрков (они пришли на земли Византии из Туркмении), давших название всей стране. Отношение к ним было пренебрежительным, даже насмешливым, что впоследствии породило движение младотурков и привело к созданию на обломках Османской империи этнократической Турецкой Республики во главе с Ататюрком. Говоря о «пашах», думаю, Лермонтов имеет в виду такую же отчуждённость российской верхушки от русского народа – этническую, но в ещё большей степени – ментальную и культурную. Возможно, профессиональные лермонтоведы, которые ныне препарируют «Парус одинокий», ссылаясь не на Белинского, а на Фрейда и Хайдеггера, поднимут меня на смех. Но я высказал гипотезу. Возражайте, если можете!

В своих настроениях Лермонтов был не одинок, схожие мотивы звучат у Николая Языкова в стихотворении «К ненашим» (1844):

О вы, которые хотите

Преобразить, испортить нас

И онемечить Русь, внемлите

Простосердечный мой возглас!..

Вам наши лучшие преданья

Смешно, бессмысленно звучат;

Могучих прадедов деянья

Вам ни о чём не говорят;

Их презирает гордость ваша.

Святыня древнего Кремля,

Надежда, сила, крепость наша –

Ничто вам!..

Художественное и научное творчество славянофилов также пронизано протестом против принижения русских в стране, которая носит их имя. В итоге в Москве, как уже сказано, нет ни одного памятника вождям этого крупнейшего течения отечественной мысли. Даже первому барду и певцу столицы Аполлону Григорьеву не удосужились поставить в Первопрестольной хотя бы бюстик. Зато его отдалённому последователю Булату Окуджаве воздвигли саженный кумир на Старом Арбате. Чубайс, говорят, позаботился, денег дал. Хорошие у Окуджавы песни, сам иногда пою, особенно про «виноградную косточку», но слово «русский» в них почти не встретишь. Да и вообще, что касается знаковых для русского самосознания памятников, то тут просто беда! Плисецкой памятник есть – Улановой нет. Мандельштаму есть – Заболоцкому нет. Бродскому есть – Рубцову нет. Ростроповичу есть – Свиридову нет, даже к столетию великого композитора не поставили. Кстати, памятник Ростроповичу на пересечении Брюсова и Елисеевского переулков возвели на том самом месте, где собирались установить бронзового Карамзина: он в этих местах живал. Но проект не состоялся, не нашли денег, даже к 200-летию историографа. А вот на Ростроповича нашли без всяких юбилеев: негоцианты скинулись. Что тут скажешь?! Стыдно за русских богачей, им до Морозова и Третьякова, как зелёным мартышкам до гомо сапиенса.

Но вернёмся к славянофилам. Помню, лет пятнадцать назад я завёл с одним крупным чиновником, рулившим в сфере культуры, разговор о том, чтобы создать в Переделкине на базе усадьбы Самарина, оказавшейся после закрытия детского санатория бесхозной, музей «Славянофилов и западников». Начальник в ответ лишь посмотрел на меня потомственно-печальным взором: мол, музей западников он бы ещё поддержал, а вот славянофилов… В этом смысле чиновники «новой России» продолжают традиции подозрительного отношения к «русскому духу» и царской, и советской администрации. Напомню, что многие активные славянофилы такие, как братья Аксаковы, состояли под негласным надзором полиции и жёстко цензурировались. Про настороженное отношение советской власти к самому слову «русский» я писал выше.