– Ему предъявлено обвинение в сексуальном насилии и в ряде других преступлений. Суд состоится в июне, но пока его выпустили под залог. Перспектива у него мрачная. Слишком много доказательств. Я знаю об этом только потому, что отец Блейна приходил к моему отцу с просьбой представлять интересы сына в суде. Мой старик отказался. Я хочу, чтобы ты это знала.
Интересно, что я должна была сказать на это? Спасибо, что не стал защищать ублюдка? Я вообще не знала, что говорить. Я была ошеломлена. Меня всегда мучил вопрос: что, если мое молчание позволит Блейну проделать с кем-то другим то же, что он сделал со мной? Я очень надеялась, что этого не произойдет, молила бога, чтобы это не повторилось.
– Девушка, которую он… изнасиловал, обращалась к твоим родителям.
Я не знала, что меня больше потрясло: то, что эта девушка связывалась с моей семьей, или то, что Дэвид произнес вслух слово «изнасилование».
– Что? Почему? Я же ничего не сказала. Я сдержала свое…
– Я знаю, Эвери. Я знаю, что ты ничего не сказала, но она училась в той же школе, что и ты. Она слышала сплетни о тебе и Блейне, ну, и сразу сообразила, что к чему. Сначала она пошла к твоим родителям, и я уверен, ты догадываешься, как ее там встретили.
Мне нужно было сесть, пока я не рухнула на пол.
– Когда они отказались даже выслушать ее, она пришла ко мне. – Дэвид помолчал. – Я ничего не рассказал ей, Эвери. Это не мое дело, но я думаю, что она попытается встретиться с тобой. Даже не представляю, где она раздобыла твою почту и телефон.
– Не думаю, что она их знает. – Я плюхнулась на диван. Черт возьми, я же удалила почти всю нежелательную почту. – А девушка? Она… в порядке? Я имею в виду, как тебе показалось, с ней все в порядке?
Дэвид прочистил горло.
– Честно? Нет.
Потирая лоб, я медленно выдохнула.
– Конечно, нет. Глупый вопрос.
– Я подумал, может, ты бы… э-э… проверила свою электронную почту. Мне показалось, что ей действительно очень нужно поговорить с тобой, а это было еще в августе.
– Я не могу ей ничего сказать. Если я это сделаю и все всплывет наружу, его семья засудит и меня, и мою семью на
– Я знаю, – сказал Дэвид. – Но, еще раз повторю, я просто подумал, что тебе следует знать, что здесь происходит.
Голова уже настолько опухла от информации и мыслей, что я с трудом выудила единственный вопрос, который хотела задать.
– И что обвинение? Ты думаешь, суд его поддержит? Он отправится за решетку?
– Судя по тем материалам, что видел отец, все очень серьезно. Он сядет, Эвери, по крайней мере, на несколько лет.
У меня распахнулись глаза. Облегчение накатило мощной волной, и будто камень упал с души, и я снова могла дышать полной грудью. Никогда, даже в самых смелых мечтах, я не представляла себе такого финала. Блейн не ответил за то, что сделал со мной, но справедливость восторжествовала. Наконец-то. Меня только мучило сознание того, что это произошло с другой девушкой, которой, наверное, пришлось выдержать немалое давление со стороны семейства Фицджеральдов, но ее это не остановило, и она пошла до конца. Облегчение сменилось чувством вины и стыда. А что, если бы я сказала «нет» своим родителям? Что, если бы не отступила? Тогда и с Молли не случилась бы эта беда. И одному богу известно, сколько других девчонок стали жертвами подонка. От этой мысли мне стало не по себе.
– В любом случае, – раздался в трубке голос Дэвида, – я просто хотел, чтобы ты знала.
– Спасибо, – сказала я. И это было искренне. – Извини, что не отвечала так долго. Я думала… впрочем, неважно, что я думала.
– Я знаю, что ты думала. На самом деле я редко давал тебе повод думать обо мне иначе. – Он выдержал паузу, а я от удивления открыла рот. – Послушай, я хочу попросить у тебя прощения.
– Что?!
– Все эти годы… ну, я толком не знал, что произошло на самом деле, но должен был вмешаться, – сказал он. – Я виноват перед тобой. Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через все это.
Меня душили рыдания. Собственно, ничего сверхъестественного не произошло. Дэвид был исключен из моего воображаемого «черного списка», но эти простые слова покаяния зажглись, словно яркий маяк в самой темной ночи. Мои пальцы дрожали, сжимая телефонную трубку. Я крепко зажмурилась, но слезинка все-таки пробилась наружу.
– Спасибо, – хрипло прошептала я. – Спасибо тебе.
Я долго не могла прийти в себя после такого потрясения, и в субботу все еще плохо соображала, настолько, что за традиционной чашкой кофе с Джейкобом и Брит даже не могла вспомнить, зачем мы, собственно, собрались. Дома я наспех поужинала, умяв чизбургер, и тут вдруг до меня дошло, что сумка и телефон остались в машине.
По рассеянности и лени я даже не обулась, когда открыла дверь и выскочила на лестничную площадку, но замерла как вкопанная, увидев Олли, поднимающегося по лестнице с ящиком пива в руках.
– Привет! – Он улыбнулся. – Что это ты здесь делаешь… в носках?
– Э-э, бегу к машине, сумку забыла. – Я неловко переминалась с ноги на ногу. – Что, жажда мучает?
Олли рассмеялся.