Жду, надеюсь, люблю...

За прошедшие несколько лет он потерял все и теперь даже не представлял, с какой женщиной живет в одной квартире. А дети его интересовали мало. Смешно в его возрасте начинать жизнь с нуля. Или действительно попробовать? У Лиды и вправду очень смешная походка. Шагающий экскаватор…

Сколько у Романа всякой ерунды, чепухи, ненужных мыслей… Не говоря уж о бессмысленности всех его поступков. Неужели он ни разу в жизни не поступил правильно? Похоже, что так. Это чересчур. Бог не может простить такого грешника. Хотя он не убивал, не грабил, не лжесвидетельствовал. Вроде бы любил родителей. Ну и что? Разве этого достаточно, чтобы считать себя добродетельным? Увы… Что за ерунда лезет ему в голову? Откуда Марина понабралась новых идей и теперь закармливает ими мужа? Да нет, она совершенно права. Права…

— А ты знаешь, — неожиданно сказал Роман, — сколько у меня было, как ты их называешь, романчиков?

— Ты перепутал, — холодно отозвалась жена. — Исповедаться нужно вовсе не мне.

— Имя мне досталось нарицательное, — плоско сострил Роман и скривился от своей глупости.

Что за ерунда лезет ему в голову? Пора что-то делать с самим собой.

Как прекрасны купола Новодевичьего на закате… Давно, когда Маринка еще не была его женой, хотя уже с ним спуталась, они довольно часто гуляли у Новодевичьего пруда. Очень давно. С тех пор прошла целая жизнь. Дурная, нелепая, прожитая кое-как. Что там осталось впереди? Но что-то ведь еще наверняка осталось…

— Дождь не может идти вечно, — пробормотал Роман. — Это из альбома Пола Маккартни. А ты когда-то зачитывалась Гумилевым…

Марина равнодушно пожала плечами. Она не помнила, где лежит любимая книга, и упорно, тщетно пыталась понять, чем так понравилась мужу та длинная девка. Понять было невозможно, и Марина начинала злиться на Романа с его бесконечными вопросами, на себя, не умеющую ничему научить, на слишком зорких подруг… Ей хотелось заплакать, но слезы капать отказались. А завершать сцену с настоящим эффектом, но без слез, Марина за свою жизнь не научилась.

Как давно все это случилось… Словно не с ней… Муж Роман… Потом развод и Ромкина женитьба на этой Лидусе с цепкими глазками, молодой и длинной. А теперь вот Марина совсем одна на даче…

Марина посмотрела в темное окно: впереди спокойно ждала бесконечность. Думать о ней было страшно.

Кто-то осторожно постучал в окно…

Аринино сообщение о готовящемся замужестве потрясло всю семью Бычковых.

— Чем же он все-таки занимается, этот юноша? — спросила мать после долгого тягостного молчания.

— Могла бы выбрать бандита и поудачнее! — остроумно съязвил отец.

— Неужто ты его полюбила? — удивился Александр.

— А как тебе удалось его увидеть? — поинтересовалась сестра.

Бабушка не вмешивалась.

Арина все вопросы и недоумения разрешила величественным взмахом головы. Темные волосы, точно такие же, как у сестры, — прямой ряд и тяжелые шторки ото лба до плеч, и лицо словно в окошке — отлетели назад и опали в каком-то замешательстве и даже в осуждении. Похоже, Арина изумилась вопросам, отвергла их и предпочла отныне жить самостоятельно.

— Надоело! — ответила она всем одним-единственным словом.

— Что — надоело? — не поняла мать. И все остальные вместе с ней.

— Всё! — отрубила Арина.

Дальше расспрашивать ее ни о чем не решились. Но Марина, конечно, отставать не собиралась. И вечером, когда сестры остались одни, приступила к решительному допросу. Особенно ей казалось странным, что сестра, с которой они не расставались ни на минуту с самого рождения, вдруг отделилась, замкнулась, стала жить своей тайной, скрытой жизнью.

Двойняшки, где-то вычитала Марина, — это словно один человек, разделившийся игрой и фантазией выдумщицы-природы надвое. Поэтому они так похожи и просто жить не могут друг без друга. Один человек, разделившийся пополам… А что же получается теперь? Теперь Арина отделилась полностью. Почему так случилось?

— Выходит, ты от меня многое скрывала, — мрачно сказала Марина. — И почему? Что там у тебя с этим… как его… Макарычем, с которым ты теперь вась-вась?… Я его вообще видела полтора раза, его же вечно нет в Москве!

— Как это — полтора? — фыркнула Арина.

— А так… — Марина злилась на сестру все сильнее.

Ишь, какая самостоятельная! Выломилась из семьи! Выломалась! Все по уму. Тьфу на нее!

— Помнишь, когда нам было лет четырнадцать, мы обе, как будто разбудили, вдруг отчего-то проснулись ночью?

Сестра кивнула. Темные волосы упали на лицо, и она их привычно отбросила ладонями.

Тогда в комнате что-то странно звенело. А потом неожиданно зажегся тоненький, словно в белой мути, свет в погашенной люстре.

— Проверь выключатель… — прошептала Арина.

Марина вскочила: выключатель никто не трогал…

Двойняшки замерли в ужасе. А люстра разгоралась все сильнее, будто ее подключили к какому-то таинственному прибору. И в конце концов зажглась почти полностью. Тут Марики не выдержали, заорали и завизжали в два голоса, призывая на помощь родителей. Отключенная люстра внезапно зажглась сама собой!