Жажду утоли огнем (Сборник)

Ждать Игоря долго не пришлось… Он молча открыл машину, подождал, пока я усядусь, и включил зажигание.

– Григорий нервничает уже, наверное, – сказал Игорек самому себе и больше за всю дорогу не произнес ни слова.

Игорек все же хороший друг. Понял, что не хочу я сейчас говорить ни о чем… Хотя о моих отношениях с Сергеем не знал абсолютно ничего. И видел его второй раз в жизни. Первый раз – сегодня утром, в роддоме, когда Сережка ему по физиономии кулаком заехал…

Глава третья

Григорий Абрамович встретил нас мрачнее мрачного. Махнул рукой – садитесь, мол, и вновь уткнулся в бумажку, которая лежала перед ним на столе. Молчал.

Я вопросительно посмотрела на Кавээна. Тот пожал плечами. Потом подсел поближе и прошептал:

– Полчаса назад факс из Москвы получил. С тех пор так и сидит…

Григорий Абрамович уловил, наверное, что мы шепчемся, поднял на нас глаза и вздохнул.

– От нас требуют активных действий, – сказал он наконец. – И правильно требуют… А мы сидим, не знаем, с какого конца приступиться…

Мы помалкивали. Командир сам знает, что и когда сказать. С расспросами приставать не стоит. Сам скажет все, что нам нужно знать.

– На, Игорек, прочитай, что мне из Москвы прислали…

Грэг передал Игорю бумагу. Тот посмотрел, сделал круглые глаза и начал читать…

– «По делу о серийном террористе сообщаю, что сегодня в 0.34 утра совершено убийство директора Московского института общественных проблем академика Федосеева. Он погиб в результате взрыва бомбы, присланной ему под видом бандероли по почте. На месте взрыва обнаружены детали взрывного механизма, аналогичные проходящим по порученному вам делу. Приказываю немедленно приступить к активным оперативно-разыскным мероприятиям. Доложить об успешном завершении работы не позднее седьмого сентября мне…»

Игорек повертел листок в руке и добавил:

– Без подписи… Прямо чертовщина какая-то… Мы же сегодня только про этого самого Федосеева с Ольгой говорили…

– Чертыхаться будешь, когда тебя уволят из спасателей к лысому лешему…

Григорий Абрамович сам был абсолютно лыс, и последние слова прозвучали в его устах довольно забавно… Но никто из нас даже не подумал улыбнуться… Если Грэг начал ругаться, значит, наши дела действительно плохи…

– У вас есть хоть одно дельное предложение?

Григорий Абрамович гневно смотрел на нас сквозь свои очки. Точно как учитель истории на невыучивших домашнее задание школьников.

Игорек скромно помалкивал. Кавээн неожиданно встал и заявил:

– У меня предложение. Такое. Меня отправить в аэропорт. Через полчаса туда прибывает борт с гуманитарной помощью. Из Москвы.

Мы с Игорьком не возражали, а Григорий Абрамович только кивнул, согласен, мол. Все равно на таких совещаниях от Кавээна толку никакого. Пусть лучше гуманитаркой займется. Это его конек… Никто в Тарасове не умеет лучше Кавээна распределять гуманитарную помощь. И он всегда по-своему ее распределяет, чего бы там ему ни говорили сопровождающие или встречающие. У Кавээна все наперед расписано. Я знаю некоторых из спасателей, наших тарасовских, причем далеко не рядовых, которые как только увидят Кавээна в аэропорту, поджидающим борт с гуманитаркой, так все сразу бросают и бегут подальше от греха… Его место, конечно, сейчас там, это он прав…

– Ты что предлагаешь, Николаева?

Вопрос Грэга вернул меня к действительности, которая заключалась в том, что Игорек сидел красный как рак, а Грэг смотрел на меня в упор и ждал ответа. Судя по всему, Игорек ему уже ответил…

Отвечать мне, собственно говоря, было нечего, ни одной идеи у меня в запасе не было, кроме Ларисы Чайкиной, которую я ему и под расстрелом не сдала бы…

«Будь что будет…» – подумала я.

– Я предлагаю дать нашему террористу имя, – сказала я и уже приготовилась к какому-нибудь ядовитому замечанию, ставящему под сомнение мою профессиональную пригодность как психолога.

К моему удивлению, Григорий Абрамович отнесся к моему предложению заинтересованно.

– Хм, предложение Николаевой только на вид глупое, – заявил он. – По-моему, в нем есть смысл. Ты как считаешь, Игорь?

Игорек, по-видимому, получил только что на полную катушку и готов был сейчас с чем угодно согласиться, даже с приказом неделю читать устав спасательской службы вместо детективных романов.

– Я поддерживаю Николаеву, – сказал он. – А то что мы все – «он», «террорист», «преступник», «псих»… Мы скоро друг друга понимать перестанем…

– Ну, вот этого, я думаю, никогда не произойдет, – возразил Грэг. – Но смысл в ее предложении, без сомнения, есть…

Он посмотрел на нас с Игорьком, приглашая высказываться.

– Ну, и как же мы его окрестим?

Игорек рванулся вперед. Опять меня опередить хочет. Его желания часто бегут впереди его разума. Ну, что ж, послушаем…

– Как бы мы его ни окрестили, – заявил он, – это будет кличка, не больше не меньше. В ней будет содержаться только информация о нашем к нему отношении. От этого предлагаю и отталкиваться… «Псих», по-моему, достаточно точно его характеризует…