Жажда странствий

— Правда? — Глаза у нее округлились. Любопытно было бы увидеть, что происходит там, внутри этого таинственного дома! Она пыталась уговорить Чарльза зайти туда, но он был категорически против:

— Од, пойми, тебе туда нельзя. Нас с тобой сразу же выставят вон, тебя-то уж наверняка.

— Но, Боже мой, почему? Нельзя ли просто посмотреть?

Ей казалось, что это заведение — нечто вроде бара. Чарльз в конце концов вынужден был объяснить, что в такие дома ходят исключительно мужчины.

— Какая глупость! — рассердилась она.

Прошла целая неделя, прежде чем Чарльза допустили к Чан Кайши. За это время они сумели неплохо отдохнуть: совершали длинные прогулки, объездили все окрестности. В назначенный срок Чарльз был удостоен аудиенции, и ему удалось взять интервью, ради которого он и ехал сюда. Теперь успех его статьи гарантирован. Он разыскал в гостинице пишущую машинку и в тот же день взялся за работу. Он был так поглощен своим занятием, что, кажется, совсем забыл об Одри. А она тихонько пристроилась в уголке, намереваясь написать подробное письмо Аннабел. Но, странное дело, у нее возникло такое чувство, будто Аннабел это вовсе не нужно, что ей и дела нет до сестры. «И вообще, есть ли кому-нибудь до меня дело?» — подумала Одри и вместо Аннабел написала деду, хотя у нее и тут не было уверенности, что она старается не зря.

Прошел целый час, " пока Чарльз наконец поднял взгляд и заметил Одри. Он улыбнулся и поманил ее к себе.

— А я и не слышал, как ты вошла.

Она подошла к нему, нагнулась и поцеловала, в шею, — а он притянул ее к себе за талию.

— Ты был так увлечен! Как интервью с Чан Кайши?

— Прекрасно. Знаешь, по-моему, у него дела плохи. Хотя он сам, кажется, этого не понимает. Советы поддерживают Мао и его Красную Армию. Чан Кайши думает, что он еще сможет продержаться, но я в это не верю. Сейчас он собирает силы для главного удара по сторонникам Мао Цзэдуна.

— И ты собираешься об этом писать? О том, что это — безнадежное дело?

— В общем, да, хотя и не столь откровенно. В конце концов, это мое личное мнение, а я хочу честно и беспристрастно донести до читателя точку зрения Чан Кайши. Он — яркая личность, хотя, конечно, жесток и безжалостен. Хорошо бы тебе познакомиться с его женой. Она красавица и очаровательна в обхождении.

Однако вместо этого Одри представился случай встретиться с вдовой Сунь Ятсена, которую Чарльз интервьюировал. Он попросил Одри сделать несколько фотографий и сказал, что предложит их в «Таймс».

— Неужели правда? — Сердце у Одри затрепетало от радости.

— Конечно. У тебя прекрасные фотографии. Не хуже, чем у любого профессионала, с которыми я работал. Пожалуй, даже лучше.

Одри задумалась:

— Мы действительно когда-нибудь будем работать вместе?

Он засмеялся:

— По-моему, уже работаем.

Одри была на седьмом небе. Наверное, в Шанхае ей тоже представится такая возможность.

Они собирались ехать на следующий день. Одри не терпелось своими глазами увидеть Шанхай, о котором Чарльз так много ей рассказывал. Этот многолюдный, многонациональный, охваченный лихорадочным возбуждением город, где торгуют, играют в азартные игры, где на каждом шагу продажные женщины и пряные запахи кружат голову, неодолимо влек к себе Одри.

Когда она упаковывала свои вещи. Чарльз, заметив ее сумочку с косметикой, состроил забавную гримасу и засмеялся.

— Знаешь, — сказала Одри, — по-моему, мне надо выбросить эту дурацкую сумочку… или кому-нибудь подарить. А может, выменяем ее на козу или свинью, а?

— Превосходная мысль! — Чарльз расхохотался. — Ну а что ты без нее станешь делать на теплоходе?

Одри задумалась, слегка прикрыв глаза. Теплоход… Возвращение домой… Как все это далеко… Просто страшно подумать…

— Нет уж, старушка, держись-ка ты за свою сумочку.

— Не знаю, стоит ли. Я уже сто лет не крашусь и сомневаюсь, что она мне когда-нибудь понадобится.

Сама мысль о том, что можно подкрасить ресницы, напудриться, сейчас казалась ей смешной. С тех пор как они уехали из Стамбула, она перестала красить ногти, а ее изящные босоножки валялись на дне чемодана. Теперь она носила только туфли на низком каблуке, блузку, юбку и жакет. Порой она сокрушалась, что взяла с собой мало удобных, практичных вещей. Оказалось, что почти все ее наряды здесь непригодны: шелковые и полотняные костюмы, модные дорогие платья, которые она носила на Ривьере, купальники, вечерние туалеты, в которых появлялась на теплоходе. Ужасно нелепо, что приходится таскать с собой еще и меха. Здесь, в Нанкине, толпа одета серо и безвкусно. И хотя наряды мадам Чан Кайши поражают своим великолепием, основная масса горожан носит унылую тускло-коричневую, чуть ли не форменную одежду. Впрочем, Чарльз уверяет, что в Шанхае продают превосходные вещи и, более того, Одри может там сшить себе что-нибудь на заказ. Ей ведь нужна теплая одежда.

В воздухе уже чувствуется дыхание осени, и, очевидно, с каждым днем будет все холоднее.