Жажда Смерти

Держа в правой руке бутылку, свободной левой рукой зажимая сигарету между двумя пальцами, человек до конца развязал галстук и выдернул его из под воротника рубашки. Он поднял его вверх, и смотрел, как тот играется на ветру, извиваясь словно змея. Сейчас ему было забавно наблюдать за этим. Последние, проведенные им часы состояли из множества таких забав. Сорок минут назад он рассматривал жестяную крышку от бутылки, восхищаясь ее красотой, которую он никогда не замечал раньше. Два часа назад он, выливая из стакана черный кофе, наблюдал за тем, как его тонкая струя ударяется о землю, разбрызгиваясь в стороны и смешиваясь с пылью. Еще раньше он сидел в парке на скамейке и в течение долгого времени любовался листочком, который умудрился сорвать с какого-то дерева. Теперь у него было достаточно времени на эту ерунду. Он уже никуда не спешил. Развлекая себя подобными мелочами, он больше не видел для себя в этой жизни ничего важного. И не знал ничего, что могло бы доставить ему хоть какое-то удовольствие. Он сосредотачивался на простых, постоянно происходящих в этом мире, вещах, которые казались ему интересными. Сейчас он смотрел не в будущее и даже не в настоящее — он пребывал в мире воспоминаний, воспоминаний моментов, которые когда-то были для него счастливыми, а теперь стали просто… воспоминаниями. Дистанцируя от других представителей человеческого рода, боль сконцентрировала все внимание на своей персоне, профессионально и холодно замкнув пространство целого мира в самом себе, отгородив его мощным забором и колючей проволокой от иных, в основном, таких же замкнутых, миров. И этот замкнутый мир просто воспоминаний сейчас жил по своим собственным правилам.

Человек выпустил из руки свой галстук и долго наблюдал за его движением в воздухе, пока тот не скрылся за очередным высотным домом. Неожиданно его взгляд приковал черный ворон, пролетевший совсем близко. Он умчался в даль, но потом развернулся и полетел обратно, как бы возвращаясь. Его огромные крылья поддерживали его на ветру, не совершая частых движений — он просто парил, кружился над человеком, восхищая своей грациозностью и вызывая желание абсолютной свободы. Его темные, слегка намокшие от дождя, перья блестели. Его огромный острый клюв рассекал воздух, а взгляд был устремлен вперед, прямо перед собой, четко сосредотачиваясь на какой-то, известной ему одному, цели.

— Э-эх, птичка, как я тебе завидую. — проговорил человек, искривляя рот в маниакальной улыбке. — Но, хотя… я думаю, мне еще не поздно научиться. Как ты считаешь, а?

Внизу, на земле, не желая пропускать очередное зрелище и возможность лишний раз проявить себя в воздыхании и оханье, столпилась группа людей, в основном среднего возраста. Распихивая и крича на каждого попавшегося, между ними ходил толстый сотрудник городской полиции в служебной форме и фуражке.

— Чо встали! Разойтись! Никогда придурков что ли не видели? Не мешайтесь! — и уже обращаясь к своим подчиненным: — Оцепите периметр. Еще свалится кому-нибудь на голову. Сколько он там стоит уже?

— Минут тридцать. — ответил кто-то.

— Показное самоубийство, мать его так. Кто он?

— Неизвестно, товарищ лейтенант.

— Замечательно. Сержант!

К толстому полицейскому подбежал другой — тощий, но тоже в форме. Его лицо было бледным, а сверкающие глазки выражали волнение и явное нежелание общаться со старшим по званию.

— Сбегай, сними его от туда. — приказал старший.

— Но…

— Никаких "но". Ты у нас лучше всего с людьми общаться умеешь. Прояви свои психологические способности. Поговори с ним.

— Слушаюсь. — подчинился молодой сотрудник, и в расстройстве и еще большем волнении побежал ко входу в здание. — Вот срань, опять влип. Так и знал. — ворчал он про себя, не представляя, как он будет разбираться с этим делом.

А толстый полицейский по-прежнему ходил, орал на всех и отдавал приказания.

Забавляемый вниманием толпы, так желающий смерти, молодой

человек продолжал лакать водку и курить сигарету, балансируя на каменном выступе крыши.

— Что, хотите меня спасти, да?! Неужели, хотите? А почему же так поздно? Где вы раньше были, ублюдки?

Он шатался. Движения становились более резкими и менее контролируемыми. Возможностей, что он свалится просто по своей неосторожности, было сейчас на много больше, чем тех, что он спрыгнет.

Самоубийца сделал еще глоток, а затем вылил оставшееся содержимое бутылки вниз, наблюдая за тем, как жидкость, разбиваясь воздухом на маленькие капельки, летит на головы стоящих внизу зевак. Затем он отпустил в свободное падение и пустую бутылку.

— Там что-то летит! — крикнул кто-то из толпы, и люди с охами попятились назад. Бутылка достигла земли и разбилась вдребезги. В толпу полетели множественные осколки. Послышался чей-то визг, все быстро разбежались в разные стороны, освободив тем самым площадку для возможного падения.

— Я же говорил, всем разойтись! — рявкнул толстый лейтенант. — Парни, оцепите периметр, в конце концов!

К этому времени на крышу подоспел молодой сотрудник полиции.