Жажда наслаждений

— За тебя, моя девочка. — Он выдохнул, залпом осушил бокал, и выражение неземного счастья появилось на его лице. — Все просто прекрасно, великолепно. Питер позднее тебе подробнее расскажет. Кстати, не было никаких новых известий о сумасшедшем, без разбора убивающем людей. Представляете? На протяжении двух или трех недель монстр не показывает носа и ни на кого не нападает. Беспокойство оказалось напрасным. Теперь его никогда не поймают. Он получил то, что хотел, и пропал. Теперь ты, Элизабет, расскажи, как у тебя дела?

— Вкратце? Итак, Николас утверждает, что не он притворялся привидением прошлой ночью. Он также считает, что один из нас пытался его убить в подвале во время пожара. Так что, возможно, маньяк находится здесь.

Ее отец выглядел ошарашенным.

— Боже. Никогда не говори такое, даже в шутку. Где же тогда Николас? Почему бы ему не взглянуть нам в глаза, а затем выкинуть из Шенстоуна?

— Я здесь, — сказал Николас с порога комнаты. — И я скажу вам почему: уж лучше пусть вы все будете перед моими глазами, чем я повернусь к вам спиной.

— Что ж, утешительное заключение.

— Ты практически сказал, что один из нас и есть маньяк. Николас вновь подает пример великодушного хозяина. С другой стороны, мы все здесь присутствуем для блага Элизабет, следовательно, ничто другое не имеет значения. Пожар был случайностью, а то, что мы слышали прошлой ночью… возможно, нам вообще все показалось.

— Верно, — согласился отец Элизабет. — Поэтому давайте выпьем еще по рюмочке и забудем все плохое.

— Нам показалось? — с отвращением пробормотала Элизабет, наблюдая, как отец наливает себе очередную порцию.

— Мы все такие выдумщики, — колко сказал Николас. — Поэтому закончится все, как в сказке: и жили они счастливо в Шенстоуне до конца дней своих.

— Выпей бренди, — предложил отец Элизабет, игнорируя сарказм и протягивая ему бокал. — А вот и Виктор. Входи, мой мальчик, и давай выпьем за удачный день.

— Что означает, он потратил деньги, — сказала Элизабет. — Но так и не сказал сколько.

— Вот и оправдание всех страданий, — напомнил ей Николас, принимая бокал из рук ее отца. — Которое мы празднуем моим лучшим бренди.

— Лучшим бренди Уильяма, — поправила его Элизабет.

— За деньги можно купить все, — сказал Виктор ее отцу. — Преданность, оружие, правительства… Когда случится революция, какой прок вам будет от ваших нефтяных скважин?

— Не слушайте его бунтарский романтизм, — посоветовал Питер. — Тот факт, что Виктор сейчас с нами, а не в ссылке рядом со своими соратниками, красноречиво говорит о том, что он умеет только разглагольствовать. Возьми бокал, мой дорогой человек, и выпьем за твою лояльность.

— Вот когда государство заберет у вас все ваши скважины, посмотрим, чья возьмет, Питер. Твой аристократический племянник будет последним из вашего рода, кто взойдет на престол, клянусь тебе. — Виктор метнулся в угол, где уселся и стал задумчиво глядеть сквозь стеклянные двери.

— Боже, привидения и уроки по революционной теории… и все в один день, — весело сказал отец Элизабет. — Вот вечерок выдался. Именно такие вещи делают визиты в Шенстоун незабываемыми. Ну, я пойду, пожалуй, закроюсь в кабинете со своими бумагами. Кто-нибудь желает ко мне присоединиться? Виктор, пойдем со мной. Расскажи мне, каким образом я потеряю свои деньги в случае свержения правительства.

— О чем бы нам поговорить? — спросил Питер, провожая взглядом отца Элизабет и Виктора.

— Может быть, о преимуществах родства с царской семьей? — предложил Николас.

— Если послушать Виктора, — проговорил Питер, — то никаких преимуществ нет. Возможно, мне стоит принять его философию, и тогда революция освободит меня. Но освободит для чего? Я точно не смогу стать рабочим. Я воспитан в атмосфере богатства и комфорта, и если Виктор считает, что все перейдет в руки посменного правительства, то он еще больший романтик, чем отец Элизабет со своими нефтяными скважинами. А по улицам потечет кровь, словно нефть.

Он повернулся к Элизабет:

— Прости меня, дорогая. Я более чем уверен, что Фредерик никогда не вернет свои деньги.

— Тогда тебе нужно было его остановить.

— Он бы меня не послушал. Краснов позволил овладел его воображением, и чек был выписан раньше, чем я успел что-либо предпринять.

Элизабет взглянула на Николаса, который только пожал плечами. Ее отцу был предоставлен отдельный счет для расходования по собственному усмотрению. Так он и поступил. У нее сводило живот при мысли о том, сколько денег мог передать ее отец Краснову. Вполне возможно, что все до последнего фартинга. И она предвидела, что в течение недели он попросит у нее еще денег.

Теперь она понимала, насколько нестабильно ее положение.

Она все еще пыталась раскрыть тайну Николаса, но на самом деле у нее тоже были свои секреты. Сегодня ей стало как никогда раньше ясно, что необходимо сохранять равновесие и не расторгать сделку с Николасом.

Она была совсем не готова расстаться с Шенстоуном.

Ее положение было очень шатким: ей нужно было уводить Николаса в сторону от правды, одновременно преследуя собственные цели. И все из-за одного необдуманного поступка.