Жажда любви

— Мой любимый, мой дорогой, я знаю… я также чувствую… Год — это долго, я понимаю это, но у меня еще столько дела здесь, столько надо устроить… а Коти был всегда так добр ко мне. Жюльен, не отворачивайтесь от меня. Разве вы уже устали так скоро смотреть на меня? Я верю вам. Я принимаю этот поцелуй, от которого у меня захватило дыхание, принимаю как залог. Вы ведь сказали мне, как вы пренебрегали своей карьерой. Ну, а я не хочу служить препятствием, я хочу, чтобы вы стали еще более знамениты, благодаря моей любви. Через год вы кончите свое испытание, и через год мы будем женаты.

— Если я доживу… если тоска не убьет меня!

— Вы такой сильный, а я такая хрупкая, между тем я не жалуюсь.

— Вы не так любите, как я.

Она приподнялась на его руках и слегка ущипнула его за ухо.

— Как вы смеете? Извольте взять назад свои слова…

Ее глаза сверкали. Она чуть-чуть прикоснулась своими губами к его губам и страстно заговорила:

— Люблю ли я так, как вы?.. Люблю ли, люблю ли?.. Разве я холодное, замороженное существо, чувства которого размерены? Отвечайте же!..

Ее мимолетный поцелуй пробудил в ней нежность к нему, которая была почти страданием. Она прижала голову Жюльена к своей груди крепко, крепко…

— Я люблю вас, люблю!.. Я была жестока, долго не сознавала этого, но теперь я знаю… Вся моя жизнь в ваших руках, Жюльен. Никто, кроме вас, не будет существовать для меня.

Он поднял голову, его руки теснее сомкнулись вокруг нее, и на его мечтательном лице снова появилось страстное, молящее, чудное выражение.

— Мы были предназначены любить, — сказал он.

ГЛАВА XIV

Большинство людей одиноко, потому что они никогда не осмеливались жить.

Ричард Кинг

Жюльен, уйдя от Сары, вернулся в квартиру, в которой жил со своим отцом.

Он рассказал ей о своей ссоре с отцом, не открывая причины, но, слушая его краткий рассказ, она все же узнала из него гораздо больше, чем мог думать Жюльен. Она решила не говорить ему о визите его отца к ней.

Так было легко выказывать теперь великодушие, и она радовалась, что может быть теперь великодушной. Счастье сгладило следы прежнего горя, все то, что ей пришлось перенести, все бывшие раны — все это потеряло значение, новое чудо излечило их. Кроме того, она хотела щадить отца Жюльена еще и по другой причине. Она желала, чтобы между ними был заключен мир. Он так безжалостно нападал на нее в своей яростной речи, дал ей оружие, которое она могла бы употребить против него. Но она не хотела пользоваться им. До возвращения Жюльена она хотела избегать встречи с его отцом, хотя простила старику все…

Когда Жюльен вошел в свою прежнюю квартиру, то она показалась ему какой-то опустелой и неуютной. Он позвал Рамона и стал ждать. Послышался какой-то шорох, потом все затихло и, наконец, открылась дверь и вошел его отец.

— Здравствуйте, отец! У меня большие новости, — сказал Жюльен с ласковым выражением в голосе.

Отец ничего не ответил; он вошел в комнату, но дверь оставил открытой. Жюльен запер ее.

— Министр иностранных дел предложил мне тунисскую комиссию. Я принял ее, — объявил Жюльен.

Старик Гиз старательно вытирал свой монокль и, наконец, спросил глухим голосом:

— В самом деле?

Жюльен обошел вокруг маленького стола и, подойдя к отцу, положил руку на его плечо. Он не делал ничего подобного уже многие годы.

— Да, в самом деле, — ответил он с легкой насмешкой. — И вы, отец, так же рады, как и я!

Старик молчал, но Жюльен видел, как дрожало его лицо, и заметил также, с болью в сердце, что отец его сильно побледнел и осунулся.

Старик, наконец, заговорил. Очевидно, ему надо было делать усилия, чтобы управлять своим голосом, потому что на лбу у него выступили капли пота.

— Поздравляю, Жюльен! — сказал он.

— Благодарю вас за поздравление, сэр, даже если оно и не отличается большой сердечностью, — заметил Жюльен, улыбаясь. Он с минуту колебался, затем отошел от отца и, обернувшись к ящику с сигарами, прибавил несколько робко:

— Я надеюсь, вы не были больны, отец? Вы выглядите плохо.

Старик стоял за его спиной, лицо его подергивалось, и глаза наполнились слезами: он с трудом подавлял рыдания. Но он был слишком горд, чтобы допустить Жюльена видеть это, он должен был скрывать от него свое волнение. Ему удалось, с величайшим усилием, снова заговорить:

— Благодарю тебя, я чувствую себя совсем хорошо… Могу я спросить, знает ли Колен, что ты взял это назначение?

— Никто, кроме вас, — ответил Жюльен, но, вспомнив кое-что, покраснел и, снова подойдя к отцу, прибавил, вертя в руках незажженную сигару. — Во всяком случае, есть другая особа, которой известны все мои планы. Я должен сказать вам еще кое-что…

Отец бросил на него странный взгляд, в котором было что-то дикое и в то же время умоляющее.

— Кое-что другое? — Он выговорил эти слова с трудом, но Жюльен не обратил на это внимания.

— Это нечто более веселое, — сказал он. — Я… графиня Дезанж обещала быть моей женой.