Жажда

— Это просто. Туан-Риппа — главный в клане Потрошителей, можно сказать, он правит нашими людьми, устанавливает порядки, следит за выполнением законов.

— А его приемник выходит тот, кто будет править после него?

— Да.

— То есть ты принц, а твой отец типа, как король Потрошителей?

Данил рассмеялся, пожимая плечами:

— Ты утрируешь, но что-то типа того, да.

— А Макс тогда кто? Он второй приемник?

— Нет, — помрачнел Потрошитель. — Приемник может быть только один, первенец рожденный от истиной Туан-де.

— А почему ты запретил мне общаться с Максом? Раньше ведь я могла спокойно с ним находиться рядом.

Данил поморщился, замолчал, подбирая слова.

— Потому что раньше ты не проходила перерождение и официально не была моей Туан-де. Из-за этого никакой особой опасности другие Потрошители для тебя не представляли.

— А теперь?

Данил потер переносицу. Я видела, что этот разговор был для него неприятен, но не понимала почему. Мне хотелось знать все упущенные детали.

— У нас мало самок в клане. А тех, кто живет, как истинные пары и того меньше. Поэтому пока я не проведу с тобой соединяющий ритуал, любой Потрошитель может попробовать заявить на тебя права. Отобрать, присвоить, — скрипнул зубами он.

— И Макс?

— Особенно Макс, — выплюнул Потрошитель. Его нижняя челюсть выдвинулась и я поняла, что Данил вновь частично трансформируется. — Помни мое предупреждение. Хотя до ритуала я сам с тебя глаз не спущу.

— Почему ты недолюбливаешь брата?

— Потому что у него нет души.

— Что?!

— Это сложно. Давай поговорим об этом позже?

Видя, какое напряжение испытывал Данил и насколько неприятно ему было рассказывать про Макса, я уступила.

— Хорошо.

Он облегченно выдохнул, расслабившись:

— Теперь ужин?

— Еще нет, — сказала я, собираясь с силами, чтобы задать еще один вопрос, что последнее время не давал мне покоя. — Расскажи, что ждет меня во время ритуала.

— Ты сама все увидишь.

— Это не ответ.

— Больно не будет. Не бойся.

— Это не ответ! — повторилась я, немного повышая голос.

И почему рядом с Данилом вечно теряю контроль над эмоциональностью? Ранее меня могли называть ледышкой, бездушной, высушенной воблой и это было оправдано. После предательства отца и разительной перемены в отношениях с Сергеем, я просто перегорела, стала скрытной. А сейчас… Что же случилось сейчас? Почему рядом с этим нечеловеком меня так мотает из стороны в сторону? И почему вместо того, чтобы чувствовать ненависть и презрение за все то, что мне по вине Данила пришлось испытать, я ощущаю что-то совершенно иное? Сильное, неизведанное, насыщенное…

— Марта, — он устало опустил голову на руки, пряча взгляд. — Я знаю, что наши отношения начались совершенно не так, как надо было бы. Знаю, что ты вправе злиться на меня и требовать ответы. Знаю, что о доверии ко мне с твоей стороны и речи не идет, но…

Я затаила дыхание. Данил вскинул голову. Наши взгляды пересеклись: мой настороженный и его, кристально чистый, искренний.

— Ничего не могу поделать с инстинктами, которые требуют твоего полного подчинения.

Он выглядел виноватым и растерянным. Это подкупало.

— В нашем клане женщины слушаются мужчин. Считай, что самки Потрошителей живут так, будто феминизма, как такового, у них и не было, — Данил невесело улыбнулся. — Наверное, я привык, что именно так и должно быть. Но не учел, что ты совершенно другая.

Я нахмурилась, пытаясь понять: разочарование в его голосе только что прозвучало или мне показалось?

— Нет, ты не думай. Мне даже это нравится в тебе. То, что ты можешь дать мне отпор и начать спорить, но, пойми… Я не привык перед кем-то отдавать отчет, делиться своими планами, спрашивать совета… Поэтому мне трудно перестроиться и вести себя с тобой так, как привыкли современные девушки. Давать свободу действий, например. Но я попробую научиться, — он решительно кивнул. — Если и ты попробуешь, хоть пять минут не провоцировать меня, не оспаривать каждое слово и не вести себя так, будто я откровенное чудовище, похитившее принцессу.

Последнее замечание вызвало во мне волну протеста. Я задохнулась, открыла рот для того, чтобы выкинуть что-то колкое в ответ, но поймав, хитрый прищур Данила, не произнесла ничего.

— Вот об этом я и говорил. Мы оба неидеальны. Я признаю, что принимать решение по поводу твоей инициации, не спросив тебя было эгоистично. Но подумай сама, как бы ты мне ответила, кроме, как отказом?

А ведь и, правда, ничего иного, кроме, как твердое «нет», Данил бы не получил. Конечно, прежде чем получить даже это «нет», ему бы пришлось убедить меня в своей адекватности. Версия про Потрошителей до сих пор казалась мне на грани безумия.

— Ты говорил, что если бы не обратил меня в себе подобную, то пришлось бы убить. Это правда?

— Да.

— Почему?

— Потому что люди, которые попадают на этот остров, не возвращаются обратно. Если бы ты отказалась, я был бы обязан убить тебя. Защита клана всегда должна стоять превыше всего, так учили меня, — он тяжело вздохнул. — Но я не смог бы, Марта. Поэтому принял самый безболезненный и правильный, как мне казалось, вариант. Решил все сам, не спросив тебя.

— Так получается, ты защитил меня?