Жажда

А вот Соколовского могли бы и не отправлять в медпункт. Гад помешал моему побегу. Какого черта он оказался в коридоре? Увидел, что я без кулона, и сразу напялил на мою шею свою идиотскую побрякушку. Да я бы сама ее стянула в спокойной обстановке, а тогда просто перенервничала и пальцы онемели.

Неужели любой парень может так нацепить кулон на чужую девушку? Как вообще полагается по правилам?

Кулон надел Захар. Все это знали. Я носила украшение долгое время. Допустим, цепочка порвалась, драгоценность слетела, а я не заметила. Неужели любой отморозок в «Клетке» может подойти и надеть на меня свою метку?

Джокер утверждал, что такие цепи не рвутся. Но Захар легко разодрал звенья. В остальном ясности не было. Девушки никогда не снимали кулоны сами, не теряли их. Как поступать в спорной ситуации? Непонятно.

Из головы не выходит фраза Соколовского.

«Я и не ждал тебя без кулона».

Хм, в вообще ждал?

«Попалась, птичка».

Мерзкий парень. Даже память о его прикосновениях вызывает тошноту, чувство острой гадливости. До трясучки доводит.

Мог ли Джокер меня предать? Намеренно устроить ловушку? В этом ужасном месте никому нельзя доверять. Мой единственный друг вполне способен оказаться моим врагом. Больше ничему не удивлюсь.

Что будет, когда я отсюда выйду?

Поглядываю на скупо поблескивающие в полумраке прутья решетки и ловлю себя на том, что совсем не хочу проверять свои худшие теории.

Без кулона я как голая. Значит, любой парень может взять меня? Поиграть и передать другому? Или поделиться? На мое мнение всем наплевать.

Боже. А что если поговорить с новым ректором? Что если попросить у него защиту? Или еще лучше – свободу? Я мечтаю вернуться домой. Я могу солгать и пообещать, что никому ничего не расскажу о правилах. Лишь бы вырваться из «Клетки».

- Здесь есть душ? – спрашиваю, когда охранник приносит еду. – Можно ли мне искупаться?

Мужчина смотрит на меня так, словно я прошу у него наркотики. Нет, еще более пораженно.

- Я четыре дня не купалась. Тут нет умывальника. Не уверена насчет правил проживания в карцере, но даже в тюрьмах у заключенных есть шанс, чтобы отправиться в душ. Иначе можно заболеть. Подхватить опасную инфекцию.

- Я узнаю, - раздается короткий ответ.

Ничего себе. Охранник впервые ответил на мои слова. Раньше я постоянно пыталась завязать беседу, но ничего не получалось. Стена глухого молчания. Ноль эмоции.

- Горячей воды нет, - сообщают мне через час. – Но вам разрешено принять душ. Пойдете?

Как вежливо с их стороны.

- Конечно, - немедленно соглашаюсь я.

Лучше холодная вода, чем никакая. И мое мнение не меняется, даже когда я оказываюсь под ледяными струями. Либо я привыкла к холоду, либо слишком сильна потребность смыть с себя все лишние воспоминания.

Пар вырывается из моего приоткрытого рта. Дрожь колотит тело.

Я стараюсь поскорее намылиться, опять встаю под мощные струи, которые по ощущениям смахивают на жидкий лед, оплетающий меня вязкой паутиной.

Зуб на зуб не попадает. Но я успешно справляюсь.

В камере меня ждет новый плед и очередной термос горячего чая. Тороплюсь отогреться, но о главном тоже не забываю.

- А можно мне и завтра в душ? – спрашиваю у охранника.

- Я уточню.

Не знаю, кто выдает подобные разрешения, сомневаюсь, что согласование идет лично через ректора, но я благодарна человеку, который разрешает посещать душ каждый вечер. Такие выходы не только позволяют поддерживать гигиену, но и стимулируют общий тонус. Я стараюсь не расслабляться, делаю различные упражнения, тренируюсь, пробую занять тело, пока ум отдыхает.

Хотя нет, мой разум не отключается. Лихорадочно соображает, ищет пути решения накопившихся проблем. Я как умею стараюсь переключить внимание с того, что меня пугает. И нет, это вовсе не Соколовский, не остальные мажоры, желающие заявить права и поиздеваться над новой жертвой, не вероятные наказания в будущем. До жути страшит другое.

Захар. Моя реакция на него. Мой странный отклик. Дурацкие мысли, которые кружат голову. Идиотские чувства, охватывающие меня против всяких законов логики.

Мерзко. Должно быть мерзко при одной только мысли о нем. Гадко. Тошно. Отвратительно.

А все происходит с точностью наоборот.

Сердце пропускает удар за ударом. Замирает. Томительно, сладко. Под кожей разливается жар. Колючие импульсы простреливают тело, разгоняют кровь, вынуждают пульс впасть в бешенство, одержимо врезаются вглубь.

Стоит только подумать про Захара – холод исчезает. Даже холодный душ резко становится горячим. Упругие струи воды больше не кажутся ледяными, будят внутри меня совсем другую дрожь. Запретную. Преступную. Абсолютно дикую. Аморальную.

- Я сошла с ума, - шепчу и нервно усмехаюсь.

Я думаю про Захара слишком много. Нет. Постоянно. Он вечно рядом. Незримо. По ночам просыпаюсь и оглядываюсь по сторонам, сердце гулко бьется о ребра.

Я жду. Господи. Боже мой. Я жду. Хочу увидеть его.

- Бред, - роняю сдавленно. – Безумие какое-то.