Жажда

Сеск тяжело выдохнул, когда Карла, сидящая рядом и держащая все это время его за руку, ушла попросить немного воды. Испанец не думал, что это будет настолько тяжело. Раньше, когда они виделись в Лондоне или в Испании, не было этого душераздирающего молчания. Пустоты в разговорах. Она никогда не вела себя так, как в этот раз. Возможно, неподходящий момент, чтобы злиться. Быть может, он думал так под влиянием стресса, но ее поведение раздражало его. Вот она вернулась в комнату, где полно гостей. Села на подлокотник кресла Фабрегаса. Попыталась снова взять его за руку. Но Сеск убрал ладонь, будто случайно. Но еще пара таких случайностей, и она заметит. Нужно было срочно что-то менять, ибо эта давящая тишина между ними безумно угнетала его. Испанец извинился и вышел из комнаты. Оказавшись в ванной комнате дома Рэмзи, он защелкнул за собой дверь. Cеск понимал, что это было глупо. Нина того не стоила. По крайней мере, в этом он пытался себя убедить уже несколько недель подряд. Но Фабрегас не мог прекратить думать о том, что его как будто обокрали. Конечно, Аарону не повезло. Подобные трагедии в футболе случаются нечасто, и не дай бог кому-то оказаться на его месте. Но судьи снова кричали: «Продолжаем играть! Нарушения не было!» Это Англия. Здесь такой Чемпионат! Он быстрый, жестокий и силовой. Неизвестно, сможет ли валлиец вернуться на поле. Вполне возможно, что он потерял высокооплачиваемую работу. Но ему досталась девушка. Женщина, которая по какой-то непонятной причине надоедливой занозой застряла глубоко внутри Фабрегаса. И мысль о том, что сейчас он увидит их вместе, в качестве счастливой пары, просто убивала его. Больно. Ему хотелось вырваться из этой атмосферы, выбраться из этого чертового дома. Но нельзя. В конце концов, он приехал сюда как капитан и уйти куда-то будет просто невежливо. Неприлично по отношению к своей же команде.

Испанец прислонился лбом к холодному материалу сверкавшего чистотой зеркала и закрыл глаза. Дом Рэмзи ему не понравился. Он был ужасен. Какая-то странная мебель, непонятные картины, старомодный камин. Скорее похоже на музей, чем на уютное семейное гнездышко. Все так нелепо. И где, черт возьми, сам виновник торжества? Отчего-то Сеску казалось, что знать этого ему совсем не хочется. Что бы он делал, будь он на месте Аарона и выйдя наконец из больницы? О да, он вплотную бы занялся Ниной. Сеск плюнул в раковину, презирая собственные мысли. Все дело в Карле. Будь он изначально свободен, Нина бы сейчас принадлежала ему. И не предпочла бы ему мальчишку. Черт, он почти решился поговорить с испанкой и даже сказал об этом Нине в больнице. Но смог бы он в действительности оставить свою девушку? Вот в чем вопрос.

Он посмотрел на свое отражение в зеркале. От его лба на поверхности осталось пятно, нарушая чистоту. Испанец потер колючий подбородок, нывшие вески и слегка припухшие веки. Под глазами пролегли едва заметные тени. Он так изменился. Стал таким слабым. Это был не он. Ему надо было отпустить эту ситуацию и вернуться на привычную колею жизни. Но в последнее время его ничто не радовало. Любимое мороженное казалось недостаточно сладким. А черный кофе не слишком горьким. Ему было жизненно необходимо переключиться на что-то другое. Он вздохнул и повернул ручку двери, выходя наружу. Синяя дорожка на полу словно указывала путь. Коридор, ведущий в гостиную, шел мимо плохо освещенных ступеней вниз. Сеск не торопился возвращаться обратно. Ему отчаянно хотелось выпить, но мысль о том, что придется снова сидеть рядом с Карлой, изображая счастливую пару, угнетала его. Он остановился, разглядывая яркие фотоснимки на стене. Затем обернулся и еще раз посмотрел на крутые ступени вниз, подумав, что, скорее всего, там находится подвал. И вот тогда Фабрегас услышал ее смех. Сердце странно ойкнуло, опустилось куда-то в область живота, а затем вернулось на место и бешено заколотилось у самого горла. Он ненавидел себя за это. Ну почему она продолжает действовать на него подобным образом? Он стоял, словно вкопанный. Не мог сделать и шагу. Сеск наблюдал за тем, как открылась деревянная дверь. Первой вышла Нина. За ней шел Рэмзи. На ходу валлиец поправлял ее длинную яркую юбку, выпутывая стройные ножки из шелковой ткани. Что-то застегивал на ее шее, раскидывая шикарные волосы девушки по плечам. Как назло, Сеск прекрасно помнил это ощущение струящихся прядей между собственных пальцев. Фабрегасу нужно было уйти. Сделать резкий рывок и убраться к черту, пока они его не заметили. Испанец не был дураком. Он прекрасно понимал, чем именно они там занимались. Аарон и Нина светились, как всегда бывало после секса. Увидев Фабрегаса, стоящего на верхней ступени лестницы, они оба замерли, затем переглянулись. И, словно опомнившись, Нина произнесла первой:

— Привет, Сеск!