– Да. Кстати, я не делал этого, клянусь. Когда я видел ее в последний раз, то порвал с ней и позволил ей уйти с купленным мною кольцом – могла бы спасибо сказать. Но я звоню по поводу парня, которого нашли избитым в переулке в центре. Он тогда был с Марией-Терезой. Я видел их вместе. Получается, что троих мужчин в течение суток кто-то… Эй? Джим?
Когда тот ответил
– Слушай, и я пальцем Девину не тронул, хотя знаю, что ты мне не поверишь.
Опять тишина.
– Алло? О, чтоб тебя, ты и вправду думаешь, что я могу причинить боль женщине?
– Я думал, ты из-за меня звонишь.
Теперь настал черед Вина сделать паузу.
– С чего бы?
Тишина.
– Она сказала, что ты теперь в курсе. Про нас.
– Нас? Что значит «нас»?
– Она сказала, ты поэтому вышел из себя и ударил ее.
Вин крепче сжал в руке стакан.
– Да о чем именно она могла мне рассказать про вас?
Проклятье, раздавшееся на другом конце провода, на универсальном языке означало секс-которого-не-должно-было-быть.
Вин напрягся в плечах и руках.
– Ты шутишь. Да ты, блин, издеваешься надо мной.
– Прости…
На месте стакана в ладони Вина остались лишь осколки, бурбон оказался повсюду, облив его рукав и манжеты, забрызгав рубашку и штаны.
Он закончил звонок, бросив телефон в другой конец комнаты.
***
Нажимая на кнопку «завершить», Джим был готов поспорить, что Вин прекратил звонок несколько иным способом. Нет, у него возникло чувство, что какой бы телефон ни был возле уха Вина, теперь он пополняет совок для мусора. Прекрасно. Просто, блин, великолепно.
Протерев глаза, Джим вновь сконцентрировался на входе в клинику, приняв на заметку первую часть разговора: еще один избитый парень, связанный с Марией-Терезой. И когда Вин позвонил, то в первую очередь думал об этом, несмотря на то, что о, да, ему было предъявлено обвинение в том, что он прошелся по своей подружке кулаками, словно циркулярной пилой.
Вин как никогда серьезно был настроен по отношению к Марии-Терезе. И кому-то это совсем не нравилось.
Черт, его задание катилось в пропасть куда быстрее свободного падения.
Джим посмотрел на часы, и затем решил всматриваться в каждого входящего и выходящего человека. Уже почти час, так что, по идее, за Девиной могут приехать в любую секунду, а потом она уйдет с ними.
Боже, Девина такая лгунья.
Казалось кощунством прийти к такому заключению, учитывая, как выглядело лицо женщины, но правду не скроешь: Вин ничего не знал о ночи четверга и о том, что случилось в грузовике Джима. Ничегошеньки. В его пораженном голосе звучало полное неведение.
Почему она врала о том, что все рассказала ему? И о чем еще она солгала?
Это определенно делает отрицание Вина более правдоподобным.
Наступил час, а затем полвторого. А затем и два. Скоро Девина должна будет выйти, если предположить, что бумажная волокита займет примерно час, и за ней приедут вовремя… и если она не уйдет другим путем.
И если за ней вообще приедут.
Жалея, что не захватил с собой сигареты, он потянулся к телефону и начал потирать плоский экран, пока тот не нагрелся. Истина. Ему нужно пролить свет на эту ситуацию. Нужно знать, кто такая Мария-Тереза, кто такая Девина и что за хрень тут происходит.
К сожалению, информация будет стоить ему…
Внезапно, Девина прошла через двойные двери, огромные солнечные очки закрывали большую часть ее лица. На ней был черный костюм для йоги, а на фоне своей огромной сумки из крокодиловой кожи она казалась тощей, как спичка. Когда она подошла к изгибу арки, проходящие мимо люди начали глазеть на нее, будто пытались определить ее место во вселенной знаменитостей.
Ее никто не встречал.
И… от синяков, красовавшихся на ее лице, не осталось и следа. Ни малейшего намека. Она была готова к фотосессии, такая же прелестная и идеальная, как и на пятничном ужине.
Леденящее предупреждение разлилось по венам Джима, а подобное происходило в его жизни всего пару раз.
Это неправильно. В корне неправильно.
Выпрямившись на сиденье грузовика, он, напрягшись, посмотрел на тротуар под ее ногами. В свете, падающим с неба и создающем эхо больших и маленьких предметов на земле, Девина не отбрасывала тени. Она была формой, но не содержанием, очертанием, но не плотью.
Будто услышав его мысли, Девина посмотрела прямо туда, где он припарковался. Затем ее брови насупились, а голова медленно повернулась из стороны в сторону, из чего он сделал вывод, что она его не видела, но знала, что кто-то смотрит на нее…
Ее лицо было каменным. Ни следа той теплоты, которую оно излучало перед Вином, или того, что оно выражало рядом с Джимом в грузовике, или в «БМВ», или на той больничной койке.
Каменное. Холодное.
Холодное, как у серийного убийцы.
Вот она, истина: Девина была соблазнительницей, лгуньей и манипулятором… и ей нужен Вин. Не в смысле брака, а в смысле обладания самой его душой.