Жажда

Чеееееееерт. Ничто не заставляет мужчину видеть звезды так, как лобовое столкновение яичек с твердой костью; в глазах помутилось, а желудок всерьез задумался над тем, чтобы авиапочтой выслать пиво, которое он только что выпил у Вина, на рубашку Эда. Благодаря силе воли и только ей, Джим сумел превозмочь боль в члене, сделать выпад, схватить Эда за голени и заставить его растянуться на траве.

Перекат. Много перекатов. Полет кулаков. Обмен ворчаниями. Повсюду грязь. От пары животных их отличало только наличие одежды.

И остановились они только потому, что вмешался Эдди, схватив Джима за воротник и ремень, и оторвав его от Эдриана. Когда Джима вытащили из драки и отбросили в сторону, как упавшую с дерева ветку, он приземлился лицом на пожухлую траву, а все его тело пульсировало, напоминая рекламу «ХэдОн».

Ну, или в его случае, «ВсегребаноетелоОн».

Вдыхая холодный воздух, пахнувший примесью из свежей грязи и крови, Джим чувствовал боль во всем теле, но в то же время ему стало легче. Перевернувшись на спину, он, взирая на молочное небо, позволил рукам упасть по бокам. В облаках Джим видел лицо девушки, которую покинул в той ванной: казалось, она смотрела на него, наблюдала за ним.

Подняв руку, он попытался прикоснуться к ее лицу, но порыв весеннего ветра развеял облако, а с ним и ее милые, печальные черты.

Он узнает, кем она была.

И отомстит за нее.

Так же, как отомстил за свою мать.

Ублюдки в той «Камаро» были первыми тремя людьми, кого он убил.

– Закончили, детишки? – рявкнул Эдди. – Или мне отшлепать вас так, что до следующей зимы сидеть не сможете?

Джим поднял голову и взглянул на Эдриана. Ублюдок выглядел не лучше, чем Джим себя чувствовал.

– Перемирие? – произнес парень окровавленными губами.

Джим вздохнул так глубоко, как только смог… но из-за боли ребра отказывались расширяться. Что ж, блин. Может, он и не мог доверять ангелам, но ему необходима помощь… а он, к сожалению, мастерски срабатывался с мудаками.

– Да, – грубо сказал он. – Перемирие.

Глава 36

– Ладненько, я люблю тебя. Приду домой поздно. Веди себя хорошо при Квинеше. Что? – Пока Вин вез их к спальному району города, Мария-Тереза, выслушивая сына, теряла самообладание. Его голос был одновременно и очень близким, и столь далеким. – Да. Да, можно. Я люблю тебя. Пока.

Она нажала на кнопку «завершить» и уставилась на экран, ожидая вопросов Вина о том, как прошел разговор. Ее бывший всегда так делал. Всякий раз, как она говорила по телефону, будь то телемагазин, домоправительница или же просто спрашивали Марка, ему нужно было знать все подробности.

Но Вин ничего не спросил и, казалось, не ждал, что она во все его посвятит. И предоставленное им пространство было… приятным. Марии-Терезе нравилось, как оно, предоставляя свободу выбора, красноречиво говорило об уважении, доверии и всех тех вещах, которых она раньше была лишена.

Ей хотелось сказать «спасибо». Но вместо этого она прошептала:

– Он хотел мороженого. Да уж, я просто ужасная мать. Скорее всего, испорчу ему ужин. Он ест рано. В пять.

Вин накрыл ее руку своей.

– Ты не ужасная мать. Уверяю тебя.

Когда они проезжали мимо автобусной остановки, Мария-Тереза выглянула в окно. Люди, стоявшие в будке из органического стекла, уставились на М6, когда Вин поравнялся с ними, а чуть позже машину проводила взглядом группа прохожих, и у Марии-Терезы возникло чувство, что куда бы Вин ни направился, он всюду приковывал к себе взгляды, полные зависти, трепета… и алчности.

– Марку тоже нравились хорошие машины, – сказала она без какой-либо особой на то причины. – Он был помешан на «Бэнтли».

Боже, она помнила, как ездила в тех его автомобилях. Он каждый год покупал новую, как только выходила улучшенная модель, и поначалу она сидела рядом с ним на пассажирском сиденье с высоко поднятой головой, поглаживая кожу салона. В те моменты, когда на нее смотрели люди, Мария-Тереза была преисполнена гордости, что хозяин автомобиля принадлежал ей, что сама являлась частью какого-то узкого круга избранных, куда не пускали остальных, что была королевой рядом со своим королем.

Но те времена прошли. Сейчас в тех похотливых взглядах она видела лишь людей, плененных фантазией. Только то, что ты сидишь за рулем модного ««БМВ»», не значит, что тебе выпал выигрышный билет в лотерее под названием «Жизнь». Оказалось, что она была гораздо, гораздо счастливее, будучи на твердом тротуаре, а не на мягком сиденье.

И гораздо богаче, учитывая, чем она занималась.

– Но я плохая мать, – прошептала Мария-Тереза. – Я лгала ему. Мне пришлось.

– Ты сделала то, что должна была ради выживания.

– И буду продолжать лгать ему. Не хочу, чтобы он когда-либо узнал.

– Ему это и необязательно. – Вин покачал головой. – Думаю, задача родителей в том, чтобы защищать своих детей. Может, это и старомодно, но я считаю именно так. Ему незачем проходить через то, что ты выстрадала. Того, что тебе самой приходится иметь с этим дело, более чем достаточно.