Альсид вернулся. Накануне его возвращения Люсьенна вдруг объявила Мишелю, что она переезжает к себе домой и теперь все кончено. Для этого у нее было много причин. Прежде всего та, что Альсид, как она убедилась в этом, навестив его в Невере, имел над нею огромную власть. Он стал ее господином, не потому что был первым ее возлюбленным (в чем он был уверен), — ведь она жила в городе, и довольно свободно, до того как встретила его, но она всецело поддалась его влиянию и действительно связала с ним свою судьбу — на радость и на горе. А кроме того, Люсьенна побеседовала с Адель. Адель была для нее воплощением крестьянской мудрости, и Люсьенна с доверием слушала приятельницу — несомненно, в этом сказывалось ее происхождение, ведь она и сама была из деревни и унаследовала от отца некоторые задатки. Адель открыла ей глаза: та жизнь, которую Люсьенна ведет с Мишелем, долго не может длиться, а что будет потом? Потешилась, навеселилась — хорошо! Но ведь всегда приходит минута, когда надо призадуматься, остепениться, если не хочешь себя погубить. Словом, эта история оказалась всем на руку: Люсьенна пожила в роскоши, изведала всякие удовольствия, Адель же получила сорок сетье земли, и это еще не конец, думала она. Адель открыла глаза Люсьенне, рассказала ей, что Обуан раз за разом закладывает свою землю и теперь совсем увяз в долгах; она привела самое явное доказательство его разорения: ведь пришлось ему отдать Женетам сорок сетье земли. Так вот что, теперь нечего друг другу подставлять ножку, наоборот, надо поддерживать один другого — «мелкота должна дружно выступать против богатых».
Альсид вернулся в четверг. Люсьенна поехала в Вов встречать его, но не в шарабане Мишеля, а в тележке Женетов, которую дала ей Адель. Никто не узнал, о чем дорогой говорили друг с другом муж и жена; Альсид отвел лошадь на «Край света» и поблагодарил Женетов, но не принял приглашения Альбера зайти выпить стаканчик. «Люсьенна ждет», — объяснил он. Супруги заперлись в своем домишке, и в поселке их увидали только в пятницу в середине дня; они казались очень довольными — такая влюбленная парочка. Но Альсид не пошел в «Белый бугор», он и на другой день не явился туда в качестве работника, и Мишель не послал за ним. Лишившись Люсьенны, он лишился также и лучшего своего помощника. Объяснение произошло только между мужем и женой, и, как в Невере, оно закончилось в постели, на которую Альсид толкнул Люсьенну. Несомненно, в этом разговоре они поставили точку, сказав друг другу вое, что нужно было сказать. Одна полоса жизни кончилась, начиналась другая — вот и все. К сожалению, помехой оказалось то, что, отбывая военную службу, Альсид ничего не зарабатывал и не мог делать сбережений. Правда, Люсьенна позаботилась об этом, но скопила она недостаточно, для того чтобы можно было воспользоваться затруднительным положением, в котором оказался Мишель Обуан из-за своих ошибок и слабостей. Даже если уж и подходил срок закладным, о существовании которых Люсьенна сообщила мужу, Альсид не мог выступить в роли покупателя — в кошельке у него было пусто. Да, все произошло быстро, слишком быстро, и обстоятельства сложились в пользу Женетов. Тут ничего не поделаешь. Значит, нужно было опять идти на всякие ухищрения — «ловчиться», как говорил солдат Альсид, снова ставший крестьянином; словом, пока что следовало заключить мировую с Альбером и с Адель, тем более что для этого представился удобный и выгодный случай.
Фернан, муж Адель, опять исчез. Город, в который он так часто ездил на своем новеньком велосипеде, все больше притягивал его и наконец поглотил его вместе с самокатом: уехав однажды в субботу, он не вернулся ни в понедельник, ни в другие дни недели, и с тех пор его на ферме не видели. Адель навела справки, это сделать было нетрудно. Он поселился неподалеку — в Шартре, и поступил там на завод чернорабочим. Жена не стала его беспокоить, тем более что он не очень-то радел о земле, хотя и стал благодаря своему браку с Адель одним из ее хозяев. Надо было заменить его наемным работником. «А что, если взять Альсида?» — сказала Адель. И Альсид согласился.